Page 504 - Наше дело правое

в простом русском лесу, да на двадцать четвертом году советской власти.

— Не ругайся, дед, — примирительно сказал раненый. — В общем,
водил я группы туристов, а потом как-то раз иду по улице и вижу: топают
нагло так, пальцы на растопырку, четверо ребятишек лет восемнадцати,
налысо бритые, в камуфляжных комбезах — и у каждого на груди выставка
немецких орденов, кресты, орлы, все, как полагается.
— Где ж они их взяли-то?
— А расскажу сейчас, не торопи. — Костя поерзал на топчане, тяжело
вздохнул и попросил: — Поправь одеяло, Архипыч. Сползает, а я рукой
пошевелить еле могу.
Дед накинул сползающее одеяло обратно на плечи сидевшего перед
ним парня из далекого будущего.
— И вот идет, — продолжил Костя, — им навстречу старик типа тебя,
весь бородой зарос, сгорбился, семенит, на тросточку опирается. Увидел он
ребятишек, да как начал кричать. Мы, мол, кровь проливали, и все такое. А
те послали деда подальше в разных невежливых выражениях. Ну, старый
тоже оказался еще тот фрукт и хотел одного из них тростью ударить. Зря он

так, я думаю, но пришлось мне за дедка вступиться.
— И как?
— Что — как? Архипыч, это сейчас я так плохо выгляжу, а вообще-то
четверо ребят с улицы мне не соперники. Побил я их немножко и сдал в
милицию. А потом что-то вдруг такая злость взяла. Ну, думаю,
неправильно это, нельзя так. И плевать, что некоторые наши защитники
прав и свобод вопят во всю глотку: мол, доказано, что изменения в
прошлом никак не отражаются на будущем, и войну-то мы все равно
выиграли, и неважно теперь, за кого играть. Это же наша страна, старики за
нее умирали, чтобы нам жилось лучше, а эти сопляки сто лет спустя учат
меня, какую сторону нужно было тогда выбирать. Мол, эсэсовцы — это
рыцари, потому что они — в черных плащах, высокомерные, холеные и
несут нам настоящий немецкий орднунг. Белокурые бестии, блин. А наши

— окопное мясо, потому что в потных вшивых телогрейках, и никакого,
понимаешь, дед, орднунга.
Иван Архипыч не знал, что такое орднунг, но мог согласиться с Костей
в том, что гитлеровские захватчики вряд ли могли принести стране что-то
доброе.
— Потом я еще выяснил, что те четверо, они действительно в
прошлом на войне были, и то — медали свои с трупов поснимали, чтобы
там, у нас покрасоваться. Сначала я как-то завелся, пошел к начальству,
начал что-то кричать, заявление об увольнении на стол бросил. И вдруг —