Page 509 - Наше дело правое

пакости?

Он отыскал формуляры в базе, вывел бланки, положил на стол:
— Заполните здесь и здесь, господин…
— Карев, — напомнил следователь, доставая из кармана пиджака
серебряную ручку.
Пока он расписывался, Иваненко с кислой миной на лице открыл сейф.
Нотариус был человеком педантичным, поэтому обстоятельства,
вынуждавшие не только мириться с нарушением, но и самому его
совершать, казались издевкой судьбы.
— Вот и чудненько. — Карев поднялся и протянул руку за
инофоконом. Отдавая холодный металлический шарик, Иваненко с
удивлением подумал, что для следователя эта ситуация, как раз напротив,
выражает привычный порядок. Так при столкновении двух
разнонаправленных жизненных векторов воплощение идеала одного
неизбежно предполагает нарушение идеала другого…
По такой-то погоде — вещь вполне закономерная.

* * *

Свинцовое небо едва удерживалось от дождя, словно всматриваясь в
бесчисленные точки аэромобилей-«прыгунов», хаотично сновавших под
низкими тучами. Мрачный, сырой мегаполис проплывал внизу вереницами
стеклобетонных башен, разбавленных красно-желтыми кляксами деревьев,
осыпающих на асфальт последние листья. Но в салоне «прыгуна» было
сухо, тепло и светло, и накрытый промозглой осенью город за окном
совсем не занимал следователя — Павел Карев читал текст с экрана мини-
компьютера-«планшета».
Огромные абзацы, отягощенные научной терминологией, списки,
цитаты, сноски, гиперссылки… Ко всему прочему госпожа Феклина явно

не была мастером словесности — читались ее материалы с трудом. Но чем
больше перед мысленным взором Карева вырисовывалось то самое «дело
жизни» подследственной, тем сильнее крепло ощущение, что здесь —
перспективный «задел».
Неделя стандартных поисков с опросом свидетелей не дала ничего
выдающегося. Пожилая и одинокая учительница истории жила замкнуто, с
сыном и его семьёй не общалась, с единственной подругой встречалась не
чаще двух раз в год, ученики её не любили, коллеги по школе считали
сухой и нелюдимой, впрочем, ценили за аккуратность и обязательность.