Page 513 - Наше дело правое

новой, лучшей стороны человека, чье имя они превратили в анекдот.

Ничуть не удивлюсь, прочитав, что Ольга Федоровна была прекрасной
женой, идеальной матерью, отзывчивым и милосердным человеком…
Профессор хрустнул печеньем…
— Я вообще с большой симпатией отношусь к вашей службе. Искать и
показывать реальное, осязаемое добро в нашем современнике — великое
дело, оздоровительный эффект от которого охватывает все общество.
Конечно, история не терпит сослагательного наклонения, и все же… как
знать, появись такая служба не в XXI веке, а лет на сто-двести раньше —
быть может, удалось бы избежать многих бед. Если бы Ленин, Гитлер,
Сталин и Мао Цзэ Дун регулярно читали ваш «Бюллетень», возможно, им
не пришли бы в голову те злодеяния, которые нам теперь приходится
изучать в курсе истории мрачного XX века. Тоталитарные режимы — и
фашистский, и коммунистический — исходили из постулата, что человек
решительно плох и его надо насильственно улучшить. А ваша служба не
словами, но самой деятельностью доказывает, что человек все-таки хорош
сам по себе. И это хорошее в нем надо просто уметь увидеть. Я уверен, что

у Ольги Федоровны было много такого хорошего. Но искать это в ее
околонаучных штудиях — пустое дело.
Карев одним глотком допил подостывший чай и поднялся.
— Спасибо за добрые слова и за консультацию.
— Очень рад был познакомиться и оказаться полезным, — с
готовностью отозвался Аркадий Петрович.
Поставив чашку на поднос, Павел взял со стола кипу распечаток и
попрощался с профессором.
Выходя, поморщился — чай отдавал горечью.

* * *

— Тебе черный, зеленый, красный?
— Красный, — ответил Павел жене и добавил: — Зелёным сегодня
меня уже поили.
— Свидетели? — осведомилась высокая брюнетка, поднимая чайник.
— Нет. Консультировался со специалистом. Снова пришлось посетить
научное заведение. Вот странное дело: снаружи их здания вроде как
разнообразны, а внутри везде одно и то же. Что-то неуловимо общее…
— Ученый дух! — рассмеялась Инна, ставя перед мужем огромную
чашку каркаде.