Page 19 - Альманах истерзанной России

для него это было важно, и уступил, он ведь тут
режиссер в конце концов. По дороге в общежитие
таксист лился потом, Ся курил, я допивал фляж-
ку и спрашивал про съемки, и смотрел в окно на
китайские пальмы, и на закрученные в лекальные
восьмерки многоуровневые эстакады, и на ноль
велосипедов вокруг, и на то, как нас все обгоняли.
Да, мы не спешили, такие люди, как мы с Ся, ни-
когда не спешат, широко и мелко обобщил я. Мол-
чание в салоне легко победило. Вдали показалось
гуанчжоуское Коньково, гипертрофированных
размеров. Я все собирался сказать что-то про мо-
гучий китайский рывок, что-нибудь небанальное,
незадолго до отлета я как раз читал на эту тему
убедительный лонгрид в Нью-Йоркере, но ниче-
го из прочитанного не сгущалось в компактные
формы, и я так и не смог столкнуть с языка ем-
кую и оригинальную мысль. Скорее всего, убедил
я себя, ничего оригинального сказать про этот
рывок не выйдет, как сложно сказать что-нибудь
небанальное про гору Эверест или про феминизм.
И потом, я чувствовал, что и Ся самого все это
краеведение мало волновало. Я выкурил долго-
жданную его сигарету и заснул. И во сне этом я
успел разобраться с польской студенткой, ее звали
Ева, в каком-то холодном сыром помещении нам
надо было наконец-то все выяснить, и быстрее,
ей нужно было бежать в лабораторию, менять ре-
актив, мазок на культуру бешеных бактерий, ко-
торых она готовила к заселению в вечно счастли-
вых мышей, я в последний раз попутешествовал
ладонью по ее капроновым колготкам, мне хоте-
лось их разорвать, но я вовремя вспомнил, что ей

17