Page 71 - Лабиринт Ананаера

испещрены все стены, колонны, крыши, балюстрады и даже
перемычки, я поднялась на ноги и поняла, что произошло.

Проснулись драконы. Бивнями забились слоны. Залязгали
колесницы. Началось Великое Пахтанье Молочного океана.
Началось создание какой-то матрицы жизни. И эта жизнь была
прекрасна.

В какой-то момент мы взялись с Ручьём за руки, нарушив
табу. Через тридцать секунд руки были разомкнуты, и мы молча
двинулись рассматривать барельефы.

А то, что касается запрета об упоминании осознанных
сновидений, оно обнажило тот прекрасный факт, что Ручей не
окончательно одержим младшим братом смерти. С ним есть, о чём
поговорить. Более того, создавалось приятное ощущение разговора

на одном языке, что случается в условиях лабиринтного суржика,
конечно, не часто.

Наиболее заброшенные и уединённые храмы Ангкора

служили нам площадками для занятий физико-ментальными
пассами, добытыми Ручьём в осах. Моё состояние выравнивалось.
Однако выздоровела я только в горах. И это было совсем не связано

с упражнениями.

В глубоком средневековье та местность была известна как
гора Великого Индры. Что там проводилось тогда и зачем им

понадобилось такое сооружение, сложно сказать – там сохранился
ручей тысячи лингамов.

Вода в ручье была мутная. Конструкции западному уму не

навевали ничего сладострастного. И мы уже покидали странное
место, как вдруг на тропинку выползла гадюка. Как-то, проходя
через фойе на завтрак, мы стали очевидцами истерики,
случившейся с молодой вдовой, которая то бросалась к лежащему
на носилках мужу, покрывая его поцелуями и с надрывом

вопрошая: «Pas de bisou pour ton amour? Bisou…Bisou, mon amour»,
то, будучи в состоянии аффекта, грозила персоналу и медикам
Французской Республикой. Наконец, с лицом, на котором