Page 75 - Лабиринт Ананаера

свидетельствовал о самом бесчеловечном методе разминирования
территорий.

Получив эти вводные, мы двинулись на издыхающей
камри в Кох Кер, по дороге решив посетить храм Лотосового пруда
– Бенг-Мелеа. С него началось утро.

Чарующая атмосфера Бенг-Мелеа, состоит в том, что там,
кажется, никогда не бывает утра. Всегда сумрак, наги, путы из лиан
и танцовщиц. Если смотреть из какого-нибудь портала, частично

обрушенного ходульными корнями фикусов, которые гигантским
шагом корня наступали на строения, в глубину храма и слушать
сверчков, то можно увидеть архаический архитектурно-
ботанический мир. Или то, как выглядел вечер, скажем, сто
двадцать миллионов лет назад. В том храме и причудливом

скульптурно-ботаническом мире всегда стоял вечер. Немеркнущий
вечер древности.

Гладко-белёсые и коричневые корни деревьев образовывали

систему лазов. Корни врастали в строения, превращая искусство в
руины и те снова в искусство. То есть путники видели стволы,
достойные триасового периода, и камни, достойные размерами и

стариной острова Пасхи. И всюду свисали лианы. И они как будто
кидали тебе вязанки нитей, желали сбить обильным множеством
ходов, чтобы ты наконец-то, понял, что та лиана, за которую
ухватится рука – и есть та самая, и никакой другой, созданной для
того, чтобы ты её якобы искал – нет.

В немеркнущем вечере древности, всё давно найдено.
Произошло так потому, что лианы в буйстве своём, рыболовецкими
сетями сейчас перед тобой висят. А также потому, что под ногами

путь и ты идёшь. Всё найдено. Но! Что? И всё потеряно! Ужасно,
прекрасно потеряно!

Раз, миг, пшик, щёлк – потеряно! Отдано! Погребено

Распято корнем, что вырос прямо под храмовой стеной; та рухнула,
поросла лишайниками, цвета яиц дрозда, и мхом. А округа завоняла
прудовою водой. И вокруг одни руины…