Page 81 - Лабиринт Ананаера

металлический звук, издаваемый сверчками, слышалось журчание и
всплески воды.

Прикрывая одной рукой смеющееся лицо, девочка
показывала направо, на открывшуюся речушку – из воды торчала
чёрная буйволиная морда. Ручей протянул три доллара девочке, та

схватила их и, продолжая хихикать, убежала.

Пройдя чуть выше по течению, мы обнаружили небольшую
заводь, где цвёл по кругу берега рододендрон и плавал дух

идиллического спокойствия. По-буйволиному мы легли в воду,
высунули свои головы и стали обсуждать предстоящие вечер и
ночь. Ручей хотел заночевать на пирамиде. Охранников никаких там
не было, и чисто теоретически плоская широкая площадка, которой
она венчалась, этому не препятствовала. Наверное, он рассчитывал

получить более глубокий опыт сновидения.

Я и думать не хотела об этом. Особенно после
произошедшего там суицида или убийства. Однако оставаться

одной в дикой кампучийской чаще… Или даже у основания
пирамиды… Мои уговоры не действовали.

Тем временем снова подкрался голод. Ручей разжёг огонь и

попросил зажарить овощи и сосиски, а сам пошёл удить рыбу. Не
знаю, когда именно настал вечер, в чаще стоял сумрак, однако
помню, когда мне напомнил об этом Ручей, вернувшийся с рыбой.

Вечерело в чаще очень стремительно. Раз, и ты оказался в
сумерках, звучащих по-прежнему громко, но совсем иначе. «Чмик-
чмик», – передвигалось рядом что-то живое. – «Фью-фью-фр-фр-

фррррр…трр-тррр-трр», – как будто кто-то давил на гашетку. По
мере того, как на реки опускались сумерки, окрестности
наполнялись песнями пробудившихся к ночной охоте хищников и
их переполошенных жертв. И каждое мгновение я помнила, что в
числе жертв могли быть мы. Трещали ветки. Шелестел лист под

лапами. Слышались шлёпанья перепончатых крыльев. Лес ворожил
меня, Маугли цивилизации. И кругом таилась опасность. Всюду
текла жизнь. И сумерки сгущались.