Page 217 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992

Ой, ладо, диди^ладо,
Ой, ладо, лель-люли.

Теперь в озеговях березы
Поют и соловьи,
В лугах поют стрекозы,
В полях поют ручьи,
И много в небе рея,
Поет пернатых стай —
В сех месяцев зеончее
Веселый месяц май.
Но Алексей Толстой не ограничивается только красотой
внешнего мира, чувство и мысль его уводятся в глуби. Он
(чует «сквозь легкий сон нолей, лесов и нив движенье мо­
гучих сил».
... И мнилось мне, что я лечу без крыл
Пе(рехаж.у, пюдъят природой всего
В один порыв неудержимый с него.

Вот эти задние фоны действительности, сокровенные
глубины и источники жизни природы вдруг встают перед
его взорам. Он чувствует Великую, питающую и основопо­
ложную Тайну мира и старается закрепить это словами. У
него есть подлинное и глубинное мистическое ощущение, но
его мистическая философия мира выливается у него иногда
в несколько бледный трафаретный пересказ Платоновских
идей (так, например, в первой песне «Иоанна Дамаскина»).
Чувствуется иногда некоторая холодная надуманность: его
искренняя, горячая мистически-философская мысль не всег­
да адэкватно претворяется в поэтическое выражение. Но
искренним непосредственным чувством дышет его знамени­
тое стихотворение: «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре»
(несмотря на некоторую отвлеченность, недостаточную пре-
творенность в поэтическое чувство, особенно, например, 4-ой
строфы)
Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи,
Любовь их все, как солнце озарила,
И лишь на землю, к нам, ея светила
Нисходят порознь редкие лучи.

214