Page 53 - Наше дело правое

Алексей Гридин

РУБЕЖ

К вечеру небо заволокло тучами. С востока, там, где проплывающие
облака царапались о горы, похожие на шипастый драконий хребет,
взрыкнул гром — раз, другой, третий. Лиловый отсвет молнии блеснул в
окне.
В доме Доннерветтеров заканчивали ужинать.
— А вот интересно, — как бы просто так, ни к кому не обращаясь,
спросила Клара, — что они сейчас делают?
Клара не пояснила, какие такие «они» имелись в виду, однако в этом
доме принято было понимать друг друга с полуслова.
— Ага, мать, правильно ты говоришь — интересно, — поддакнул дед
Авессалом, который, несмотря на свою глухоту, расслышал, что сказала его
жена. — Сынок, ты бы глянул в шар…

— Да что в него глядеть? — беспечно отозвался Элджернон, гоняя
вилкой по тарелке маринованный опенок. Зубцы вилки тщетно скрипели о
фарфор, скользкий гриб не сдавался, суетливо мечась туда-сюда. — Что
глядеть-то? — повторил Элджернон. — Я и так вам скажу: маршируют.
— Почему ты так думаешь, братец? — спросила Мария-Роза.
— Да потому что у них там империя, — пояснил Элджернон,
одновременно наконец одерживая победу над опенком. С маслянистым
чмоканьем добыча была насажена на вилку и отправлена в рот. —
Маршировать — это то, что в империях умеют делать лучше всего.
Словно бы в подтверждение его слов, гром ненадолго смолк, и вместо
него ветер принес с востока рокот барабанов. В нем пульсировала скрытая
угроза. «Берррегись, — выводили барабаны, — берррегись. Мы до вас
доберрррремся. Мы с вами разберрррремся».

— Вот научатся ходить строем ровнее, правильно тянуть ногу и орать
строевую песню — и пойдут к нам, — продолжил Элджернон, отставил
пустую тарелку и положил поперек нее вилку, с помощью которой минуту
назад нанес поражение грибам — их так замечательно мариновала Клара
Доннерветтер в свободное от спасения мира время. — А опята у тебя,
мам, — объеденье. Пальчики оближешь. Мммм.
— А почему песню орут? — поинтересовалась Мария-Роза. — Песни
ведь обычно поют, разве нет?
— Строевые песни орут, — пояснил дед Авессалом. — Даже не орут,