Page 163 - Популярный обзор русской истории: VI—XVII вв.

источниках словосочетание «татарское иго» впервые появляется
в 1660-х гг. во вставке (интерполяции) в одном из экземпляров
«Сказания о Мамаевом побоище». Ни в одном из более ранних ис-
точников русского происхождения, включая созданные в период
монголо-татарского ига памятники русской письменности и культу-
ры, этот термин не встречается. Это обстоятельство наводит
на определенные размышления. Получается, что утвердившаяся
в нашем сознании идиома есть продукт скорее историографиче-
ской, чем исторической реальности и к тому же отражает взгляд
на этот вопрос не столько русского, сколько стороннего, западноев-
ропейского наблюдателя. Однако в XVII в. никаких практических
последствий для отечественной общественной, политической или
исторической мысли это не имело.
Вопрос об иге в русской историографии актуализировался
лишь в XVIII в. в связи с запущенной петровскими реформами ев-
ропеизацией России. Тогда «азиатчина» и «татарщина» становятся
символами отсталости страны. В нарождающемся общественном
дискурсе был закономерно поставлен вопрос: кто виноват в том,
что в России так мало европейскости и много азиатчины? Эта дис-
куссия часто сводилась к поиску культурных влияний и заимство-
ваний, сформировавших как характер государственности Руси, так
и сам русский народ. Одним из следствий этой дискуссии было
утверждение в официальной историографии представления о том,
что нахождение русских земель в составе Золотой Орды было
«игом», а само монголо-татарское иго длилось без малого двести
лет. При этом под «игом» как раз понимался всеподавляющий эко-
номический и политический гнет, включавший потерю политиче-
ского суверенитета. Этот взгляд на существо ига продержался
в русской исторической литературе почти век.
В трудах историков XIX–XX вв. можно выделить четыре группы
концепций, объясняющих, чем было монголо-татарское иго для Ру-
си. Первая и наиболее традиционная точка зрения рассматривала
иго как вынужденную форму политической зависимости русских
князей, напрямую не связанную с военным разгромом, но увязыва-
ющую этот аспект с вопросом сохранения уникального русского на-
ционально-исторического кода — православия. Эта концепция име-
ет своим источником «Житие Александра Невского» и изначально
отражает взгляд на проблему Русской Православной Церкви. Со-
гласно ей, Александр Невский в условиях военного разгрома вы-

161