Page 582 - Феличе Трояни "Хвост Миноса"

мунист; русским утверждал, что я был фашистским шпионом; я про-
дался; я был тем, кто укусил руку своего благодетеля.
Первое заявление оставило меня равнодушным; второе – без ком-
ментариев. Как он мог сказать, что привез меня в Россию только пото-
му, что я был специалистом по оболочкам, в то время как я столкнулся
с проблемой строительства оболочек, в полном объеме, впервые толь-
ко в России? Гарф советовал мне молчать и успокаивал меня: в против-
ном случае, он бы сказал, что я вообще ни в чем не специалист.
Как же я мог быть одновременно фашистом и коммунистом? Я дол-
жен был быть секретным агентом, экспертом двойной игры, персона-
жем детективного романа! И все же среди его поклонниц, была такая
дура, которая была уверена в том, что я действительно был фашистским
агентом, который был приставлен к нему, чтобы шпионить за ним: если
она не умерла за эти последние 24 месяца, она сама все еще верит в это!
Я продался! Продан, нет: арендован, при его посредничестве, за
скромную сумму 250 долларов и 650 рублей в месяц. А он? Может быть
его подарили?
Что касается последнего обвинения, то беспристрастный читатель,
который терпеливо следовал за мной до сих пор, оценив и взвесив бла-
годеяния, которыми мы обменялись, видит, куда склоняется чаша весов,
и сам скажет, кто был тем, кого укусили.
В любом случае я, со своей стороны, предложил не объявлять вой-
ну, не нападать: дворянский титул обязывает, так как не хотел пятнать
наше славное прошлое; ведь тогда каждое мое нападение было бы при-
знанием моей глупости оставаться верным бывшему лидеру за предела-
ми здравого смысла.
24 мая в пятую годовщину полета дирижабля «Италия» на Северный
полюс, Нобиле решил пригласить всех к себе домой, пригласив также
человек пятьдесят русских. Русские с удовольствием откликнулись на
приглашение, так как это был праздник и невинный кутеж.
Он выступил с речью, рассказывая с пафосом о своих перелетах, и
высказывая желание третий раз вернуться на Северный полюс (возмож-
но на дирижабле 18500, разработкой которого он занимался). Все это
сопровождалось весельем, вином, ликерами, общими разговорами.
Русские пели и ели, но на следующий день были задумчивыми.
Почему полет «Италии» стоил такого количества жизней, многие
погибли; и это была дата памяти, а не дата, которую следовало празд-
новать.

581