Page 311 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

Преследованиям подверглись не все крымские евреи, а только те,
которые были связаны с работорговлей. Прочие изъявили желание
креститься, после чего их оставили в покое. Искренность их решения
более чем сомнительна, но работорговля в Корсуне была прекращена,

и не случайно, что после 1097 г. русско-половецкая война приняла
иной характер: смысл и цели ее были уже иные. Для того чтобы
разобраться в эволюции русско-половецких столкновений за
истекший период, необходимо обратиться к рассмотрению некоторых
явлений древнерусской истории.

86. Возвращение Олега Святославича

В огромном и богатом Киеве положение было острым. Причина —
интенсивный процесс этногенеза, т. е. смена стереотипа поведения в
поколениях. Летописец отмечает, что старый и больной князь
Всеволод «стал… любить разум молодых… они же начали

настраивать его, чтобы он пренебрегал дружиной своей старой». [592]
Тут налицо обычный конфликт «отцов и детей», сглаживаемый при
спокойных фазах этногенеза, но крайне болезненный в переломные
периоды. В таких ситуациях «старое» отбрасывается не потому, что

оно «плохое», а потому, что молодое поколение жаждет
самоутверждения и не гнушается ради этого никакими средствами.
Иногда эта деятельность бывает полезной для всей этносистемы, а
иногда наоборот. Однако современники событий руководствуются не
далекими прогнозами, а своими насущными симпатиями и
вожделениями. В данном случае молодые, пользуясь немощью

старого князя, «начали… грабить и продавать людей», [593] т. е.
перечеркнули век героической борьбы своих предков за свободу и
покой славянского населения Поднепровья.
На эту молодежь оперся князь Святополк Изяславич (в крещении
— Михаил Дмитриевич), и свои интересы он не отделял от ее

интересов. Сразу по вступлении на престол он арестовал половецких
послов, пришедших к нему для подтверждения условий мира. Войну,
им же развязанную, он провел крайне бездарно вследствие
невероятного пристрастия к советам «молодых» и пренебрежения
опытными боярами. Он сумел даже поссориться с Печерским
монастырем, традиционно поддерживавшим антигреческую линию,

311