Page 587 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

него с новой стороны, ибо в Истории все явления — это не
противостояния, а многоугольники.
Здесь кончается сфера компетенции историко-филологического
метода, наткнувшегося на непреодолимую преграду — дискуссию о

войне против татар, за освобождение Руси. Этот спор не нужен и,
более того, беспредметен, так как татарского единства уже не было.
Талантливый и энергичный темник Мамай происходил из рода Кийян,
враждебного Тэмуджину и проигравшего войну в Монголии еще в
XII в. Мамай возродил причерноморскую державу половцев и алан, а
Тохтамыш, возглавив предков казахов, продолжил улус Джучиев.
Мамай и Тохтамыш были врагами. Традицией Руси был союз с Ордой,

следовательно, с Тохтамышем, значит, оппозиция должна была искать
союза с Мамаем, но если так, то и мира с Литвой, союзницей Мамая.
Церковная партия должна была рассорить великокняжескую партию с
Мамаем… и она проделала это с невероятным искусством. Мамай
всеми силами стремился к союзу с Дмитрием и Митяем, пропустив
последнего через свои владения кратчайшим путем — по Дону — в

Константинополь. После гибели Митяя и ссылки другого члена
великокняжеской группы, Пимена, Сергий и Дионисий вернули свое
влияние, и сила вещей толкнула Дмитрия на Куликово поле, а Мамая
— в лапы предателей-генуэзцев, отравивших ненужного друга.
Трагическая гибель Мамая весьма поучительна в аспекте
этнологии. Мамай был степняк. Он считал, что убивать противников
можно, а предателей нужно, но друзей обижать нельзя, потому что

это так нехорошо, что даже в голову прийти не может. Это было
мироощущение монголо-тюркского суперэтноса, пережившего в
1369 г. надлом и шедшего к распаду, потому что его разъедали чужие
культурные воздействия: китайское, тибетское, мусульманское
(иранское) и европейское.

У генуэзцев была иная этика. Они считали, что главное в жизни —
выгода, что монголы и тюрки почти не люди, а объект для
коммерческих операций. Когда они сильны, их надо использовать,
когда ослабли — выкинуть. По сути, это была психология
зарождавшегося капитализма.
Этика, базировавшаяся на капиталистических общественных
отношениях, была несимпатична ни русским, ни татарам, ни
византийским грекам. Экономические интересы, господствовавшие в

587