Page 201 - Платонов С.Ф. Общий курс русской истории

Риму и «Риму новому» (Roma nova - Византия), Божьим смотре­
нием перешло на Русь, в Москву, которая и стала «третьим
Римом». В то время, когда турки уничтожили все православные
монархии Востока и пленили все патриархаты, Москва сбрасы­
вала с себя ордынское иго и объединяла Русь в сильное государ­
ство. Ей принадлежала теперь забота хранить и поддерживать
православне и у себя, и на всем Востоке. Московский князь
становится теперь главой всего православного мира - «царем
православия». Псковский монах («старец») Филофей первый вы­
сказал ясно эту мысль о всемирном значении Москвы и ее «царс­
тва» в послании к великому князю Василию: «Блюди и внемли,
благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася
в твое едино, яко два Рима падоша, а третий (Москва) стоит,
а четвертому не быти».
Эта пышная литературно-политическая фикция в XVI в. овла­
дела умами московских патриотов, стала предметом националь­
ного верования и освещала москвичам высокие, мировые задачи
их национального существования. Как идеал, она стала руково­
дить московской политикой и привела московскую власть к ре­
шимости сделать Московское княжество «царством» через офи­
циальное усвоение московскому князю титула «цезаря» - <щаря»
( 1 547 г.). Немного позднее ( 1 589) и московский митрополит nолу­
чил высший церковный титул патриарха, и таким образом мо­
сковская церковь стала на ту же высоту, как и старейшие восточ­
ные церкви.
Наблюдая развитие национального сознания и рост народной
гордости в московском обществе, некоторые историки (Милю­
ков) склонны думать, что литературные формы, в каких вы­
разилось умственное возбуждеflие москвичей, составляют плод
литературного заимствования от Византии через посредство ба­
лканских славян, а самая конструкция московских политических
теорий не что иное, как перенесение на Москву национально­
политических стремлений южных славян, совершенное юго-сла­
вянскими выходцами в Москву. Г л убже и правильнее взгляд
И. Н. Жданова, хорошо изучившего состав патриотических ска­
заний Московской Руси. «Содержание сказаний,- говорит он,­
объясняется кругом тех историко-политических представлений,
которые стали обращаться в нашей литературе после Флоре­
нтийской унии и особенно после падения Константинополя. Ка­
кое же значение имели все эти памятники старомосковской пу­
блицистики, в которых повторялось на разные лады, что ис­
тинное благоверие удержалось только в Москве, что Москва ­
третий Рим, а московский князь - наследник власти римских
императоров и т. п.? В этой публицистике нужно различать ее
живой исторический смысл и условную литературную оболочку.
Смысл сказаний об Августе и Прусе, о византийском венце,
о третьем Риме представится нам вполне ясным, если припо­
мнить то значение, которое получает Московское княжество
- 1 97 -