Page 161 - Наше дело правое

Элиза видит, как Ральф вздыхает и качает головой.

— Мое сердце превратилось в кусочек льда. Так же, как и твое, А
после смерти сердца исчезла и душа. Точно так же, как и у тебя.
— Нет! Я все еще живая! — вскидывается Элиза, а Ральф лишь горько
улыбается:
— Не ты ли говорила, что мы живы, пока любим? Где живет любовь,
Элиза? На что ты променяла свою сказку? На призрачные мечты? Счастье
ушло, потому что мы сами упустили его. Мы пытались запереть его в
золотую клетку, словно птицу, и думали, что оно будет жить там вечно.
Вечность — это слишком долго.
Лицо Элизы словно застывает. Взор вновь устремляется куда-то вдаль,
за горизонт, пытаясь поймать ускользающий лунный лучик.
— Ты прав, — с трудом говорит она, — но ведь мы можем еще все
изменить! Я возьму тебя за руку, и мы вместе пойдем искать твою душу, мы
снова будем любить друг друга, как раньше…
— Слишком поздно, — снова вздыхает Ральф. — Мы уже умерли, как
ты не понимаешь? Мы молчим, мы стали чужими, а это смерть. Мы больше

не видим света, не радуемся пустякам. Помнишь, как мы любили ловить
бабочек в поле цветущих ромашек? А потом вместе отпускали их в небо,
потому что тебе было их жалко. Теперь мы можем любоваться лишь на
коллекции засушенных насекомых, что свалены в беспорядке в углу. Они
кричат и стонут, но мы уже не слышим их криков. Мы ослепли и оглохли,
глядя смерти в глаза.
Элиза грустно кивает.
— Нашу комнату наполняют лишь вздохи, а я бы хотела наполнить ее
смехом и радостью. Я так хотела этого… Это моя вина. Во всем виновата я.
Я, как эгоистка, закрылась в собственной скорлупе и переживала все молча,
одна. Я раздувала проблемы и не пыталась их решать, отмахиваясь от них.
Раньше, в начале, я была настоящей, и то счастье, что искрилось в моих
глазах, тоже было настоящим. Сейчас это очередная маска. И что она мне

дала? Она только отняла любовь, а вместе с нею жизнь. Я чужая сама себе,
а другим тем более. Подделка, фальшивка!
— Я тебя не обвиняю. — Ральф отворачивается. Теперь и он сморит в
окно. Холодные, голубоватые глаза словно что-то ищут в туманной дали.
Элиза делает шаг к нему, нежно обнимает.
— Я все исправлю, честное слово. Я не покину тебя.
— Я никого не принуждаю, — Ральф разрывает объятия и отходит в
угол, с силой бьет кулаком в стену. На сером камне кровь от разбитых
костяшек пальцев. — Как ты не можешь понять, что мы не в силах вернуть