Page 215 - Наше дело правое

Слишком уж крепка память о других воротах, падавших во множестве той

страшной зимой, когда впервые явилась Орда, и потом, когда ходила
набегами, дожимая последние капли из покоренных земель.
Боярин придержал коня. Загляденье, а не работа — две башни из
белого камня по бокам, а меж ними — створки из отборных дубовых досок
в шесть слоев с нахлестом, окованные дорогим железом, перед воротами —
подъемный мост, строенный по образцам севастийских крепостей. Не
вдруг подберешься, а если и подберешься — не враз сломаешь!
С двух сторон старую Тверень ограждали реки — Велегa и Тверица, с
третьей стороны город запирала новая каменная стена, вдоль берегов же
стояли деревянные заплоты, но и их обновил князь Арсений — частокол в
одно бревно заменили срубами, изнутри засыпанными землей и камнями.
Велика и славна Тверень! Хотя и поистратился князь, а подати не
поднимает.
«До залесской мошны твереничам, конечно, далеко, — подумал
боярин. — Князинька Гаврила Богумилович на стены да рвы не тратится,
он вместо этого ордынских гостей привечает, ну и сам в Юртай два раза в

год непременно наведается, да притом с богатыми дарами…»
Богатые-то они богатые, с досадой признался себе Алексии Всеславич,
да все равно дешевле наших стен. Вот и думай, боярин, присягавший князю
помогать всем, даже прекословием в совете, — кто прав? Арсений, что в
Орде один-единый раз и был, ярлык получая на отцово княжение, аль
Болотич, только что коням ханским копыта не лижущий?
Стража в воротах приветствовала боярина, тот кивал в ответ кметам.
Нет, не поедет он домой, хоть Ирина и заждалась. Болотич, конечно, он
Болотич, но прок и от него случается — именно там, на пиру, у
захмелевшего мурзы выведал Анексим Всеславич, что в Юртае против
Тверени задумано.
Вот и торжище, вот и княжьи хоромы — Арсений Юрьевич жил прямо
так, без стен и крепостей. Бывший, еще дедов терем остался в старом

детинце — сын его пекся, чтобы защитить город, не себя лишь.
Спешивались, разминая затекшие ноги. Навстречу уже спешили
княжьи слуги, принимали уставших лошадей. Обольянинов загодя
отправил легкоконного отрока вперед, предупредить, мол, едем. Сами
известия боярин, конечно же, не доверил бересте.
Знакомые переходы, прихотливая резьба на косяках. Анексима вели
прямо в малую думу, где собирались полдюжины самых близких князю
бояр и где ждал сам князь.
В темно-русых волосах Арсения Юрьевича хватало седины, хотя князь