Page 321 - На колени не встану

Не исключено, что от Мартемьяна Никитича потребо¬
вали бы изобличающих показаний против Бухарина, Ка¬
менева, Зиновьева и Радека, обманно посулив ему сохра¬
нение жизни в обмен на ложь, на обвинения бывших
вождей оппозиции в авторстве «платформы», якобы то¬
лько названной рютинской, для прикрытия настоящих ее
творцов и вдохновителей. Но поведение Рютина на Лу¬
бянке, его решительный и даже презрительный отказ
отвечать на вопросы следователей показали, что и спустя
четыре года одиночки перед ними прежний Рютин и на
сговор, на черный оговор он не пойдет.
Имя Сталина в заявлении не названо, но слова об
озлоблении и жажде расправы (черты характера и состоя¬
ния, окрашенные личностію) ни к кому другому относиться
не могут — они наиболее точно выражают давнюю и нико¬
гда с 1928 г. не утихавшую ненависть Сталина к Рютину.
Рютин умолк и молчал до конца, отказавшись 10
января 1937 г. отвечать на вопросы судейской «тройки»
и от последнего слова. Но в продолжение сентября —
декабря 1937 г. о Рютине в кабинетах следователей много
говорили другие. В обвинительном заключении от 9 янва¬
ря 1937 г„ утвержденном комиссаром госбезопасности
3-го ранга Курским и прокурором Союза ССР А. Вы¬
шинским (к слову сказать, в обвинительном заключении
написано, что Рютин «являлся соавтором так называе¬
мой «Рютинской» к. р. террористической платформы
правых, созданной в 1932 году» — Вышинский все еще
резервировал для «правых», для Бухарина лично, место
в «авторском коллективе» платформы!) определено, что
Рютин «изобличается показаниями Угланова, Куликова,
Котова, Лугового, Матвеева, Новоселова и др.». Я изу¬
чал протоколы допросов названных подследственных
(кроме Новоселова), а также и другие, быть может, на¬
иболее важные: Стэна, Марецкого, К. Лукиицкого
и К. Радека. Хотя допросы велись многими следователя¬
ми, все они добивались одного: признания, что Рютин,
именно Рютин и прежде всего он из числа охваченных
«Союзом марксистов-ленинцев», исповедовал террор как
верный, если не единственный, путь борьбы со Сталиным
и его окружением. К документам, которыми оперировало
ОГПУ при рассмотрении дела в 1932 г., не прибавилось
ни строки, но теперь, после расправы над Кировым,
многие фразы и прочитываются по-новому, а главное,
подкрепляю гея разоблачительными показаниями подсле¬
дственных.
303