Page 184 - РАЗСКАЗЫ 1911 ГОД.

какие-то липкие пауки. И только холодная вода освежала
меня. Слышишь! я смывала с себя твои поцелуи и

прикосновения, как грязь, которая пристала к моему тепу. И
вернувшись, вся холодная, вздрагивающая, в свежей сорочке

я ложилась по необходимости рядом с тобою так, чтобы не
касаться твоего потного, гадкого тела.

— Ты ведь и сам замечал мою холодность. Помнишь, как ты
говорил: „Когда-нибудь в тебе проснется женщина“. А потом,
как ты улыбался гаденькой улыбкой, когда я стала ласковей.

Да, я почувствовала себя женщиной и, конечно, ты

воображал, что это сделал ты! „Мне удалось наконец
пробудить в тебе страсть“! Как я смеялась над тобою в душе.
Женщина во мне проснулась, но пробудил ее вовсе не ты.

Хочешь знать имя? Оно хорошо тебе известно...
Клодина наклонилась над ухом покойника, прошептала что-то

и отскочила, припрыгивая, как коза.
— Что? Не ожидал? Да, твой милый секретарь Жирон!

Помнишь, ты ещё называл его красной девушкой, за
скромность. Я тогда уже носила под сердцем Сюзи. Это,

действительно, твоя дочь. Поздравляю тебя настоящим,
несомненным отцом! Ты хочешь знать, как мы сблизились? Ты
заставлял его работать в кабинете, а сам уходил. Сначала я не

обращала внимания на Жирона. Розовый мальчик с голубыми
глазами. Помнишь, я называла его при тебе в шутку куколкой

и удивлялась, как могут женщины любить таких конфектных
рыцарей? Помнишь, я раз сказала, что он словно с рекламы о

резедовой помаде? И ты смеялся и объяснял мне, что многие
женщины любят в мужчине только свежее, молодое тело. И я

возмущалась, и негодовала, и уверяла тебя, что женщине
мало любить мужское тело—надо еще мужчину уважать. Я
была так ласкова с тобою в этот вечер и целовала твой

противный лоб, на котором уже прорезались смешные рожки.
Ты сам предложил, чтобы Жирон переписывал для меня ноты

и восхищался красивыми виньетками. Я, стоя за его стулом,
следила за работой, наклонялась над ним. От его розовой шеи

до меня доносился такой приятный, волнующий запах

181