Page 100 - Учение о цвете

Если в постановке научных изысканий, как они велись
греками, мы нашли немало недостатков, то, рассматривая их
искусство, мы вступаем в совершенный круг, который, хотя
и замыкаясь в самом себе, в то же время входит в качестве
звена в научную работу и там, где знание оказывается недо-
статочным, удовлетворяет нас действием.
Искусство вообще людям более по плечу, чем наука. Пер-
вое принадлежит больше чем на половину им самим, вто-
рая – больше чем наполовину миру. Развитие первого мож-
но представить себе в чистой последовательности, развитие
второй немыслимо без бесконечного накопления. Но пре-
имущественно определяет разницу между ними то, что ис-
кусство завершается в своих единичных созданиях, наука же
представляется нам беспредельной.
Счастливая судьба греческого развития уже не раз превос-

для мира. Он проникает в глубину больше для того, чтобы заполнить ее своим
существом, чем для того, чтобы исследовать ее. Он движется ввысь в стремлении
стать снова причастным своему происхождению. Все, что он высказывает, на-
правлено на вечно цельное, благое, истинное, прекрасное, постулат которого он
стремится пробудить в каждой груди. Все частности земного знания, которые он
усваивает себе, распускаются, можно даже сказать – испаряются в его методе, в
его изложении.Аристотель же стоит перед миром как деятель, как зодчий. Здесь
стоит он, и здесь предстоит ему орудовать и творить. Он справляется о почве,
но лишь в тех пределах, в каких он находит прочный фундамент. Все остальное,
с этого пункта и до центра Земли, ему безразлично. Он проводит огромный ос-
новной круг для своего здания, добывает отовсюду материалов, приводит их в
порядок, наслаивает их друг на друга и поднимается таким образом вверх в виде
правильной пирамиды, тогда как Платон взмывает в небо наподобие обелиска,
наподобие заостренного пламени». (Примеч. В. Л.)