Page 82 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

монахи обучают прихожан молитвам перед иконами, а Юстиниан II
снова теряет власть, но на этот раз вместе с жизнью. Доблесть,
искусство и справедливость при каждом потрясении торжествуют.
Но вдруг зашатались и они. Нет, не от удара извне, а от

неожиданных претензий императора. Лев III Исавр, только что
героически разгромивший арабский флот (717 г.), в 726 г. поднял руку
на святыню искусства — иконы. Это была ломка этнической психики
и того стереотипа поведения, который поддерживал культурную
традицию — сердце византийского этноса. Опираясь на
малоазийскую солдатчину, императоры-исаврийцы попытались
отнять у своего народа то, ради чего этот народ жил и страдал, воевал

и молился. Они сделали жизнь своих подданных оскорбительно
бессмысленной, а те отказали им в уважении и любви.
И тогда очарование византийской культуры исчезло. Западные
области, имевшие своих королей, остались верны православию, тем
самым теряя связь с Константинополем, ставшим из столицы
христианского мира главным городом малоазийского царства —

Византии, пределы которой были ограничены теми крепостями, где
стояли гарнизоны, верные своим стратигам. Так начался надлом
византийского этногенеза, индикатором которого была история
культуры, искусства и религии.
Иконоборчество было, по существу, идеологическим оформлением
монархической революции. Не случайно папа Григорий II (715—731)
расценивал политику Льва III как стремление сочетать в себе

императора и священника, что было прямым нарушением
восточнохристианского мироощущения. Ведь император в отношении
церкви был только прихожанином Софийского собора, и голос его
отражал лишь его личное мнение, которое само подлежало проверке
собором.

Лев III это понимал и искал опоры в каноне. В 726 г.
иконоборчество провозглашено императорской политикой, в 730 г.
осуждается иконопочитание, а в 754 г., уже при Константине V, в
Халкидоне состоялся иконоборческий собор.
Но это было собрание подхалимов, а не Вселенский собор, в
котором должны были принять участие и клир, и миряне. Народ
Византийской империи высказался вполне определенно. Монахи,
женщины, интеллектуалы, моряки — все любили и ценили образ

82