Page 106 - Наше дело правое

приданое, на которое у него духу не хватило, другому достанется?

Подлетел, за рукав схватил да как гаркнет на всю площадь: «А ты знаешь,
откуда у нее приданое? Знаешь, чем она занимается? Поросят холостит!»
Кавалер от Лиссы аж шарахнулся.
— Подонок. — Твое лицо темнеет. — Оба — подонки.
Дилан… Дилан, как же я люблю тебя!
— Подонки — а Лиссе от этого не легче. А только тут на площади
Эттин как раз и оказался. Подошел к Лиссе и присватался. Тоже во весь
голос — чтобы всем вокруг слышно было! Так и сказал — «поскольку я
себя считаю мужчиной, а не поросенком…». Дилан, прекрати хохотать!
Бесполезно. Проще заставить воду прекратить быть мокрой. Ты
хохочешь, запрокинув голову, хохочешь до слез — и я невольно начинаю
хохотать вместе с тобой.
— Вот только скажи, что ты и в этом не видишь ничего смешного! —
стонешь ты. — Ой… не могу… наш командир в качестве поросенка…
такого розовенького… с хвостиком… и арбалет пятачком взводит! А как
представлю себе рожи тех, кто это слышал… вот где пятачки-то!

— Ох, да! Дилан, ты бы их видел! Как их Эттин вот этими своими
словами наотмашь прямо! И ничего ведь не скажешь, не возразишь — сами
себя в поросят записали и зачислили!
Ты уже не смеешься.
— Молодец Эттин, — серьезно говоришь ты. — И что, свадьбу скоро
сыграли?
— В тот же день, — отвечаю я. — Он Лиссу сразу с площади в храм
увел, в чем была. Венчальные обручи по дороге купил, даже опомниться ей
не дал. А свадебный наряд пошел ей покупать уже после венчания.
Вечером весь отряд так на свадьбе гулял — город вверх тормашками
перевернули!
— И правильно, — неожиданно жестко говоришь ты.
— Вот тогда я и поняла, — говорю я. — Я ведь даже не поросят

холостила, а по дороге мертвых ходила… вот тогда я и поняла, что если я
хочу любить и быть любимой… если я хочу, чтобы в мои глаза смотрели
без страха… то искать мне надо среди тех, кому даже такой страх не в
страх. Бросила все и в пограничники ушла. Это ведь редко когда случается,
чтобы пограничник на ком со стороны женился. Лиссе, считай, повезло
безмерно…
— Мне тоже, — тихо говоришь ты. — Тоже повезло и тоже безмерно.
А как подумать, отчего повезло… отчего ты в пограничники подалась… за
это непременно надо выпить будет. За командира, за Лиссу и за поросят!