Page 112 - Наше дело правое

что его придется выжимать, как мокрую тряпку, чтобы нацедить, сколько

надо.
— Ты хоть понимаешь, сколько магу нужно потом времени, чтобы
оправиться после такого срыва? — с холодной яростью выплевывает
Виррен. — По-твоему, исцелить мага после подобного выброса силы — это
дело пяти минут?
— Даже если он будет исцеляться до нашей следующей смены, — с
такой же обжигающе ледяной яростью отрезаю я, — он откроет Врата.
Любой ценой.
И лучше ему сделать это побыстрее… потому что иначе Далле его
просто убьет.
Росту Далле не так чтобы очень высокого даже для женщины, а Койл
— тот еще бугай, головы на полторы повыше нее. Но когда Далле хватает
его за грудки и подымает в воздух, он может только орать и болтать ногами
в тщетной попытке коснуться ими пола.
— Пусти, дурная! Пусти же! — вопит Койл. — Случайность это была!
Случайность, говорю! Сами Врата распахнулись!

— Ах, сами? — Далле отпускает хватку, и маг, уже почти багровый от
натуги, с которой он пытался высвободиться, все же обретает вожделенную
опору под ногами. — Случайность? У тебя сейчас душа с телом тоже сама
расстанется — совсем сама и очень случайно — просто случайнее некуда!
— Далле! — окликаю я ее. Бесполезно. Она меня не слышит. Она
сейчас ничего и никого не слышит.
— Да от таких случайностей на дневной переход изменой разит!
— Далле! — На этот раз мой голос звучит уже по-иному, это не просто
оклик, это приказ — и вот теперь она меня слышит и замолкает. Но тут
происходит невероятное.
— Не измена это! — еще миг назад багровый, а теперь насмерть, до
костяной бледности перепуганный Койл валится на колени, точно
подрубленный. — Не измена! Все моей добротой пользуются, все-е-е! А

как отблагодарить — так никто…
В первый миг я просто не верю свои ушам.
Время словно замирает вместе с моим сердцем, чтобы сразу же
сорваться в безумный бег.
Так значит, не измена — да, Койл? А ну-ка расскажи, кто это
воспользовался твоей добротой? И поподробнее, будь любезен… пока не
остыл след предыдущих Врат, у нас есть время выслушать подробности!
На Виррене просто лица нет. Он стоит, прямой и тонкий, как камыш, и
его худые пальцы отчаянно мнут шейный платок… я вижу эти пальцы так