Page 117 - Наше дело правое

Если оборотень и удивлен тем, что я знаю его язык, виду он не подает.

Зато взамен разражается короткой тирадой, в которую умудряется втиснуть
столько непристойностей, что приличное слово в его речи только одно, и
притом местоимение. Его верхняя губа ползет вверх, обнажая сверкающие
белизной клыки.
Неплохие клыки. И когти тоже недурны. Но мои лучше.
И мои когти взблескивают в воздухе, когда я наношу первый удар.

Далле

Дилан. Дилан. Дилан.
Нет. Нет. Нет!!!
Ты живой. Я знаю, что ты живой. Кому и знать, как не мне. Тебя нет на
дороге мертвых — а значит, ты жив… тогда почему я тебя не чувствую?
Где ты?
Дилан.

— Далле, ты его чувствуешь? — сдержанно спрашивает Эттин.
Все верно, ведь командир связан с любым из нас и ощущает, живы мы
или нет… а сейчас он не чувствует тебя, как и я…
— Нет, — отвечаю я так же сдержанно. — Но на дороге мертвых его
нет.
— Значит, живой… — заключает Эттин.
Он должен быть прав. Ты живой. Иначе просто не может быть. Ты
живой. Обязательно.
Дилан. Дилан. Дилан.
Это все, о чем я могу думать, когда фиолетовое пламя Врат поглощает
нас. Даже не думать — просто повторять, как заклинание.
Дилан.
Нас выбрасывает во двор форта — кто кидается опрометью в

оружейную, кто на смотровую вышку… и оттуда, с вышки, я слышу крик:
«Дила-а-а-а-ан!»
Я даже не успеваю понять, как это я оказалась на смотровой площадке.
— Так вот почему мы его не чувствовали… — сквозь зубы
выталкивает Эттин… А он-то как здесь оказался? — Круг поединка.
Круг поединка. Смертный круг, из которого сможет выйти живым
только один… или никто.
А круге — два человека-волка.
Круг поединка, сквозь который не пробиться снаружи. Даже командир