Page 119 - Наше дело правое

несет в круг с луга алые пушинки — и они щекочут мое лицо, липнут к

моей крови. Я ведь не только оборотень, как ты! У меня есть и еще одна
способность. Она слабее, чем дар оборотничества, — иначе круг не
впустил бы меня к тебе. Но она есть. И теперь, когда алые пушинки
насквозь пропитались моей кровью, я могу пустить ее в ход даже в круге.
Души любят кровь.
Души, не сумевшие уйти… души, привязанные к миру сожалением,
гневом, местью, любовью… души умерших, неспособные уйти от места их
гибели… они любят кровь!
И теперь я могу позвать их — и они придут, испив моей крови, придут,
покорные моему зову.
Ты рассчитывал, что будешь драться только со мной?
Ты просчитался.
Вот оно, мое воинство — павшие на этом поле. И неважно, кем они
были — пусть даже и уроженцами этого мира, — они не признают тебя
своим. Они покорны мне и только мне…
Ты можешь быть гибким и ловким, яростным и стойким, хитрым и

расчетливым — тебе это больше не поможет.
Ты погибнешь — и очень, очень скоро!

Дилан

Проклятия, похожие на вой, — и вой, похожий на проклятия. Таких
звуков не исторгла бы ни людская, ни волчья глотка. Нечеловеческая сила
человеческих рук. Клыки и когти.
Кровь. Много крови.
Она струится из ран, заливает глаза, во рту от нее солоно. Когда два
оборотня сражаются, в этом нет ничего возвышенно прекрасного. Это
клыки и когти, хриплый рык и очень много крови. Человек бы от таких ран

упал замертво — но мы не люди, и мы продолжаем сражаться… и если
хоть один из нас переживет этот поединок, его раны затянутся — только
смертельные раны не исцеляются, а все остальное для оборотня всего лишь
помеха… помеха в бою… как же кружится голова… счет идет уже не на
минуты — на мгновения… неужели все было напрасно? Неужели Эттин
все-таки не успел добиться своего от привратных магов, неужели опоздал?
Никогда в жизни я еще не был настолько один.
Я один… только я и он… только когти и зубы, только сила, только
ярость… только я, и никого больше за моей спиной…