Page 257 - Наше дело правое

не похожи на щели, но по повадкам они те же саптары, только крупнее и

чище.
— Завтра покажешь, какой ты боец. Не сомневаюсь, что хороший,
иначе Олексич тебя бы не принял, но я хочу знать, кому из моих старших
дружинников ты равен.
— Ты увидишь. — Авзон клонится к закату? Феофан об этом говорил,
но Георгий в Анассеополе о подобном не задумывался. — Я предпочел бы
конный бой.
Бой был конный. Будь Георгию сорок, он бы в тот день вошел в
старшую дружину. Или не вошел, потому что оставлять «севастийского
воеводу» не тянуло, а вот Гаврила Богумилович вызывал любопытство.
Непонятное и недоброе, словно через говорящего по-элимски роскского
князя можно было что-то понять, предугадать, исправить…
Георгий остался. Лето и осень утонули в воинской обыденности, а в
начале зимы в город явились саптары. Усталые, замерзшие, злые, едва не
падавшие с заморенных коней, и без оружия. Гаврила Богумилович
ошибался. Не только севастиец мог погнать коня на четверых ордынцев!

— Что бы ни присудили набольшие, — нарушил повисшую в горнице
тишину воевода, — а собраться не помешает.
Согласно загудели дружинники — они хотели драться с саптарами,
давно хотели. Роски устали откупаться и кланяться, а Гаврила Богумилович
этого не заметил. Залесский князь не угадал даже с Тверенью, что он может
знать о Севастии? Ничего! Залесску третьим Авзоном не быть. Третьим
Авзоном не быть никому!
Георгий улыбнулся и подмигнул Никеше, словно дело было в
Намтрии, а не в заметенном снегом городишке, которому не стать первым
даже в Роскии. Побратим понял севастийца по-своему.
— Уж не знаю, как кто, а мы с Юрышем готовы, — уверенно и
радостно объявил он. — Как саптары драные из Тверени заявились, так и
готовы. Мало ли…

3

Ускакали гонцы, канули в снежном мареве, скрылись за белым
покровом — потянулись томительные зимние дни, и жди-пожди теперь
ответных вестей.
Первым, как и ожидалось, откликнулся Болотич.
— Умен, бес, — скрипнул зубами Арсений Юрьевич, едва дочитал