Page 260 - Наше дело правое

саптар стеречь. Были при Гавриле Богумиловиче, не считая обозников,

лишь десяток старших дружинников, двое отроков да дюжина слуг. Даже
одежд для выхода великий князь не прихватил, чтоб сразу видно было, едет
не богатством в святом месте кичиться, а дело делать. Только вот какое?
Мыслей Гаврилы Богумиловича не знал никто, можно было лишь
гадать. И гадали, чего еще в дороге делать, разве что волков слушать — а
пели волки как-то слишком уж громко. Это заметил не только Никеша, что
мог в дальних краях и позабыть родные снега, это заметили все. Волки, не
таясь, выходили из лесу еще засветло и выли в холодное небо, сине-
зеленое, как умирающая гедросская бирюза.
Не ведавший местных примет, Георгий поглядывал на спутников, но
не расспрашивал ни о чем. Захотят — сами скажут. Зверей севастиец
никогда не боялся, да те и не пытались нападать, они просто были рядом.
Звали, плакали, пели. Люди молчали, но они были встревожены, особенно
толмач…
— Гаврила Богумилович поторопиться велит, — выпалил догнавший
головных всадников разрумянившийся княжий отрок. — Ух ты!

Георгий поднял голову. Впереди раскинулась снежная пустошь,
ровная, нехоженая, чистая-чистая, словно покрывало для новобрачных. Вот
бы разогнать коня и помчаться наперегонки с ветром, отшвырнув прошлое,
не думая о припорошенных снегом камнях и трещинах. Вообще не думая.
— Филин плес, — осенил себя Дланью Терпило. — Лучше его
засветло миновать. Дурное это место… Дальше бесюкам ходу нет — Лавра
святая не пускает, вот нечистые и морочат напоследок, смущают души…
— А есть чем смущать, Терпило свет Миронович? — зло сощурился
Щербатый, но толмач вызова не принял.
— Все мы пред Сыном Его грешны, — объявил он, — все слабы, а
нечистый тут как тут. Волком рыкающим бродит… Поторопимся, пока
солнце не село.
— Отчего б не поторопиться, — окликнул ведший отряд престарелый

сотник Парамон Желанович. — Холодает… Погреться бы!
— А гладко-то как! — шумно вздохнул разохотившийся к скачке
мальчишка, норовя послать коня вниз.
— Стой! Куда лезешь?! — Щербатый ухватил лошадь отрока под
уздцы. — Берегом поедем! Бесы аль не бесы, но провалиться здесь раз
плюнуть!
Отрок насупился, счастливая улыбка погасла. Кони послушно
пробивались снежной целиной, обходя предательский плес. Низкое солнце
цеплялось за кромку леса на дальнем берегу, искрился снег, поземкой