Page 265 - Наше дело правое

все время ждет князь Яузский какого-то подвоха. И хотел бы Обольянинов

увидать злобу или так какую-то особенную хитроватость — ан нет.
И чиниться Гаврила Богумилович не стал, заговорил первый, хоть и
опередил тверенского князя перед Лаврой.
— Здрав будь, брат мой, княже Арсений, — и учтиво склонил голову.
Куда денешься — пришлось отвечать тем же.
— Тебе тоже здравствовать благополучно, княже Гаврила, — тверенич
ответил точно таким же поклоном. — За что ж бесчестишь меня, у врат
ожидая? — вроде как шутливо упрекнул он. — И где ж монахи, слуги
Божьи?
— Отослал я всех, княже Арсений, — голос у Болотича сладок,
медоточив. — Решил, что сам тебя встречу. Не до чинов нам сейчас, брат-
князь, не время считаться, кто кому навстречу выехал да кто первым
поклонился. И без того сколько свар через то случилось!
Не поспоришь, нехотя признал Обольянинов правоту залессца. Кругом
прав. Обкладывает, словно волка, правотой своей. Мягко стелет, как
говорится.

— Спасибо за честь, князь Гаврила, — Арсений Юрьевич ответил
дружелюбно — а куда денешься? — Мню я, хотел ты со мной потолковать
допрежь всех, не только князей, а и самого митрополита?
— Точно, — кивнул Болотич. — Хотел и хочу, брате Арсений. Здесь, в
месте святом, хочу с тобой поговорить, как на духу.
— Прямо здесь, на морозе?
— Какой роск мороза испугается? Да и лишних ушей бояться не
придется. Я, брате Арсений, не верю ныне даже митрополичьим служкам.
— Наедине со мной речь вести хочешь, Гаврила Богумилович?
— Отчего ж наедине? Возьми с собой бояр своих ближних, от кого у
тебя тайн нету, — душевно ответил Болотич, с улыбкой взглянув сперва на
Олега Творимировича, а потом на Обольянинова. — Отроков же я отошлю.
Не про них дела и речи наши.

Твереничи переглянулись. Ну из кожи вон лезет обычно надменный
Болотич! Один остается с тремя хорошо вооруженными воинами; а ведь
знает — есть у Тверени счет к Залесску!
Четверо всадников подались в сторону, освобождая путь тверенскому
поезду.
— Сюда, — указал Гаврила Богумилович, направляя кобылу на
неширокую дорожку, что вела в обход стен Лавры. — Оставь нас, Юрий.
Князь Арсений не по севастийскому обычаю живет, по роскскому. Не
тронет он меня.