Page 266 - Наше дело правое

Витязь с иконописным ликом развернул жеребца. Быстро развернул,

но Обольянинов успел заметить брошенный на Арсения Юрьевича взгляд.
Не взгляд врага и не взгляд слуги, опасающегося за господина. Так смотрят
равные на равных.
Кони князей пошли голова в голову, и едва залесский князь остро и
пристально взглянул на тверенского, как Анексим Всеславич позабыл
странного воина, чуя настоящую опасность, тихую и жадную, словно
трясина.
— Спасибо, брате Арсений, что не убоялся слова дурного, —
камышом зашуршал Болотич, — да наветов, что обо мне разносят.
— О том ли речь вести сейчас стоит, князь Гаврила?
— Не о том, верно, не о том. А о том, что с Юртаем делать после того,
как ты, княже, Шурджэ прикончил. Иль, вернее будь сказано, прикончил
его боярин Анексим Обольянинов, здесь, за твоим плечом едущий.
— Хороши у тебя прознатчики, княже, — только и нашелся Арсений
Юрьевич.
— Приходится, — словно даже и виновато развел руками залессец. —

Чтоб большую кровь не лить — приходится, да, знать все. Порой и не
добром то знание добыто, только на сей раз без прознатчиков обошлось.
Сам ты свидетелей смерти Шурджэ в Юртай отправил, да еще и
разъярил… Слыханное ли дело, воинов оружия лишить да взашей
вытолкать?
— Князь Гаврила, — тверенич стал терять терпение. — Мы ведь тут
для тайной беседы, верно? Так давай прямо и поговорим. Как два князя,
перед которыми — гроза. Да такая, что…
— Именно, брате Арсений, — горячо перебил Болотич. — Прямо
поговорим. Как на духу тебе скажу — едва услыхал о побоище, о
Шурджиной рати, — волком взвыл, кровавыми слезами возрыдал! Потому
как, княже, не в обиду тебе будь сказано, чаще тебя в Юртае бываю и
потому ведаю, чем побоище тверенское для всей нашей земли обернется.

— Не стоит, князь Гаврила. Чем это для нас обернется, не хуже тебя
знаю.
— А коль знаешь, брате Арсений, то давай думать и решать, как той
беды избегнуть. — Болотич был настойчив и неотступен. — Ибо нам с
тобой, двум самым сильным княжествам, решать. Не мелочи же вроде
Резанска!
«Ждет, когда наш князь спросит, что ж он думает, — решил про себя
Обольянинов. — Когда отдаст первенство. Признает, что его, Болотича,
совета ждет Тверень»