Page 416 - Наше дело правое

стен монастырских, ни крутых берегов. Потерял отец Николай след его. Ни

разу не приходила ему весть от ученика — ни добрая, ни злая. Взял он
тогда себе нового воспитанника — Живко, а все вспоминал о том,
пропавшем. Все выспрашивал у гостей монастырских да у греков, что
корабли приводят к причалу, не видали ли они юношу-серба по имени
Ратко? Не слыхали ли что о нем? Но те в ответ только качали головами.
Однажды только услышал отец Николай весть о том, что нагнал на
турок страху под Митровицей некий хайдук Ратко Младич. Появлялся-де
он и исчезал прямо на глазах невероятным образом, будто из-под земли,
был заговорен от сабель и пуль, неуловим и жесток с турками настолько,
что боялись они его поболе мутессарифа смедеревского. [55] Но был ли то
его Ратко или какой другой — про то отец Николай не ведал. Мало ли
бродило по Сербии тех, кому нечего было терять и кто брал в руки оружие,
дабы наказать турок за дела их поганые! А ежели то был его Ратко, то,

видать, сглазил его Дракула. Сманил он парня, сбил с пути истинного на
путь мученический.
Исправно носил Живко в келью сыр, пресную погачу, оливки и вино,
старательно выводил буквы на бумаге, высунув от усердия язык. Но не
брал боле отец Николай в руки летописей про орден Дракона, корпел он
отныне только над деяниями святых угодников. Ибо пройдут века, и люди
забудут о том, что было. И будет все так, как начертано им. Сокровенное
знание живет вечно. А ну как поднимется оно выше стен монастырских —
что устоит тогда?