Page 419 - Наше дело правое

Владимир Березин

ВОСЕМЬ ТРАНСПОРТОВ И ТАНКЕР

Старший лейтенант Коколия задыхался в тесном кителе. Китель был
старый, хорошо подлатанный, но Коколия начал носить его задолго до
войны, и даже задолго до того, как стал из просто лейтенанта старшим и,
будто медведь, залез в эту северную нору.
Утро было тяжелым, впрочем, оно не было утром — старшего
лейтенанта окружал вечный день, долгий свет полярного лета.
Он старался не открывать лишний раз рот — внутри старшего
лейтенанта Коколия усваивался технический спирт. Сложные сахара
расщеплялись медленно, вызывая горечь на языке. Выпито было немного,
совсем чуть — но Коколия ненавидел разведенный спирт.
Сок перебродившего винограда, радость его, Коколия, родины, был
редкостью среди снега и льда. Любое вино было редкостью на русском

Севере. Поэтому полночи Коколия пил спирт с торпедоносцами — эти
люди всегда казались ему странноватыми.
Впрочем, мало кто представлял себе, что находится в голове у
человека, который летит, задевая волны крыльями. Трижды приходили к
нему летчики, и трижды Коколия знакомился со всеми гостями, потому что
никто из прежних не приходил. Капитан, который явился с двумя
сослуживцами к нему на ледокольный пароход с подходящим названием
«Лед», был явно человек непростой судьбы, Чины Григорьева были
невелики, но все же два старых, еще довоенных, ордена были прикручены
к кителю. Капитан Григорьев был красив так, как бывают красивы
сорокалетние мужчины с прошлым, красив черной формой морской
авиации, но что-то было тревожное в умолчаниях и паузах его разговора.
Капитан немыслимым способом получил отпуск по ранению, во время

этого отпуска искал свою жену в Ленинграде и увидел в осажденном
городе что-то такое, что теперь заставляло дергаться его щеку.
Тут даже спирт не мог помочь. Григорьев рассказывал ему, как ищет
подлодки среди разводий и как британцы потеряли немецкий крейсер,
вышедший из Вест-фиорда.
Пришел и другой старший лейтенант, артиллерист. Он рвался на
фронт, и приказ уже был подписан — один приказ и на него, и на две его
старые гаубицы. За год они не выстрелили ни разу, но артиллерист клялся,
что если что — не подведет.