Page 1068 - Информационное обеспечение

нал: опера заканчивается не сценой гибели Сусанина, а картиной народного
торжества - грандиозным хором «Славься!». «Жизнь за царя» - первая русская опе-
ра широкого симфонического развития, без разговорного диалога, но с двумя на-
родными хорами, которые начинают и завершают оперу и выражают идею патрио-
тизма и героизма русского народа.
М. И. Глинка является основоположником и русской симфонической музыки,
лучшими образцами которой и сегодня считаются «Камаринская», «Арагонская
хота», «Ночь в Мадриде» и «Вальс-фантазия». Почти во всех использованы на-
родные, песенные или танцевальные темы и воссоздаются образы реальной дей-
ствительности: народное гулянье в «Камаринской» и народное празднество под
знойным солнцем юга в «Арагонской хоте». «Камаринская» - не только картина
народного веселья, это правдивое воссоздание черт национального русского ха-
рактера - смелости, широты, даже разухабистости, юмора и задушевного лиризма.
В основе музыки лежат две народные песни - свадебная «Из-за лесу, лесу темного»
и плясовая «Камаринская», которые чередуются, образуя так называемую форму
двойных вариаций, близкую народной музыке. Историческое значение «Камарин-
ской» для русской симфонической школы раскрыто в известных словах П.И. Чай-
ковского: «Вся она в Камаринской, подобно тому, как весь дуб - в желуде».
Романсы Глинки, которые он сочинял на протяжении всей жизни, отразили не
только эволюцию его творчества, но и вообще русской лирики. Двадцатые годы XIX
в. знаменовали собой расцвет русского сентиментально-лирического бытового ро-
манса, и в творчестве М. И. Глинки нашли отражение элегии поэтов-современ ников
- В.А. Жуковского, Е.А. Баратынского, К.Н. Батюшкова. Вершиной этого периода
стала известная элегия «Не искушай» на стихи Е.А. Баратынского:
Не искушай меня без нужды Слепой тоски моей не множь,
Возвратом нежности твоей: Не заводи о прежнем слова
Разочарованному чужды И, друг заботливый, больного
Все обольщенья прежних дней! В его дремоте не тревожь!
Уж я не верю увереньям, Я сплю, мне сладко усыпленье;
Уж я не верую в любовь Забудь бывалые мечты:
И не могу предаться вновь В душе моей одно волненье,
Раз изменившим сновиденьям! А не любовь пробудишь ты.
Конец 30-х - начало 40-х годов - пушкинская эпоха в камерном вокальном твор-
честве М. И. Глинки. Музыкальный строй романсов М. И. Глинки на слова А.С.
Пушкина «Я здесь, Инезилья», «Ночной зефир», «В крови горит огонь же ланья»
полностью соответствует поэтическим образам пушкинского текста. Пре красен ро-
манс на стихи А.С. Пушкина «Я помню чудное мгновенье», где музыка полностью
сливается с поэзией:

Я помню чудное мгновенье: В глуши, во мраке заточенья
Передо мной явилась ты, Тянулись тихо дни мои
Как мимолетное виденье, Без божества, без вдохновенья,
Как гений чистой красоты. Без слез, без жизни, без любви.
В томленьях грусти безнадежной, Душе настало пробужденье:
В тревогах шумной суеты И вот опять явилась ты,
Звучал мне долго голос нежный Как мимолетное виденье,
И снились милые черты. Как гений чистой красоты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный И сердце бьется в упоенье,
Рассеял прежние мечты, И для него воскресли вновь
И я забыл твой голос нежный, И божество, и вдохновенье,
Твои небесные черты. И жизнь, и слезы, и любовь.

510