Page 279 - ГЛОДЯНСКАЯ ЗЕМЛЯ ОТ КАМНЯ ДО КАМНЯ

жизнь и, действуя силовыми методами, навязывала ему комплекс
«вечного должника». Подавляя личность, она тотально контролировала
свой народ.
Все сословия были от неё изначально зависимы - если Киевская
Русь знала вольных купцов и ремесленников, то в России человек
свободной профессии был явлением немыслимым. Со времён
Московского княжества все посадские люди были обязаны государству
натуральными повинностями, жили в принудительной организации и
перебрасывались с места на место в зависимости от державных нужд.
В то время как в Европе крепостная неволя отмирала, в
Российской империи к XVIII веку она сделалась повсеместной. Весь
процесс формирования России стал обратным западноевропейскому:
это было развитие не от рабства к свободе, а от свободы к рабству.
Закабаление собственных граждан позволило создать мощную
империю на скудном экономическом базисе. Нищее, бесконечно
разрастающееся государство могло развиваться только благодаря
всеобщему напряжению, принудительному труду, и страшным,
нелепым жертвам.
«Герцен говаривал, что Пётр был «первой свободной личностью
в России». Спорить с ним нельзя - беда только, что Пётр был ещё и
единственной свободной личностью в России. Все прочие, от
фельдмаршала до крестьянина, были по сути, рабами», - пишет в книге
«Русский менталитет» А.Гудзенко.
Грусть - безудержное веселье. Влияние особенностей
природной среды явственно проглядывается в чувственно-
эмоциональной области русского национального менталитета.
Необъятный и довольно однообразный пейзаж равнины,
многомесячная зима, покрывающая белоснежным покровом поля и
леса, короткое непредсказуемое лето, долгая осень с затяжными
унылыми дождями, хмурое северное небо, - все это способствует, по
нашему мнению, преобладанию у русских людей минорного душевного
настроя. Наглядным образом минорный настрой души демонстрируется
в русской песне, в музыке, в поэзии. Грусть является общим и ведущим
мотивом русской поэзии, а лучшие русские народные песни
проникнуты грустным содержанием, заунывным и протяжным
напевом.
Однако выделение преобладающего минорного настроя
русского менталитета не должно ни у кого вызывать сомнений
относительно энергичности и страстного темперамента русских людей.
Русский человек верит в судьбу, и поэтому его можно назвать
фаталистом. Но это своеобразный фатализм, не мешающий
демонстрировать кипучую энергию и инициативу.

251