Page 79 - Альманах истерзанной России

пит боль и не хнычет, «как мелкая девочка». Те-
перь он точно не хнычет.
– Давай скажем ей прямо сейчас, она должна
быть на похоронах, – сестра шепчет, ведь мы в ма-
миной комнате и кажется, что эффект снотвор-
ного кончается.
– Нет, посмотри, как она счастлива.
Мамино лицо, будто маска, застыло, видно, как
под закрытыми веками бегают глаза, это един-
ственный признак жизни в ней, у нее даже не
поднимается грудь, так тихо она дышит. А губы
на маске ее лица собраны в улыбку, широкую, за-
метную улыбку.
– Давно ты видела ее такой счастливой?
На следующее утро она зовет нас к себе в ком-
нату, сестра как-то копошится, поэтому я захожу
первый. Зачем я улыбаюсь? Ну а чего не улыбать-
ся, мама ходит по комнате в поисках празднично-
го наряда. Ходит, сама, без кресла-каталки.
– Ой, лекарства подействовали, – легко бросает
мама, – а ну-ка посмотри, как лучше, с синей или
фиолетовой брошкой.
– Никак
– Опять тебе все не нравится. Тебе всегда все не
нравится. Ты мой самый недовольный сын.
И смеется над своими словами. Раньше, может
быть я бы крикнул ей «хватит». А сейчас мне не-
обходимо ее обнять, но я сдерживаюсь. Вспоми-
наю, как мы лежали в одной кровати осенью 2001
года, мне тогда было 5 лет, она обнимала меня
и читала что-то про Чиполлино, потом мы смо-
трели черного плаща и играли в лего, мы были
с ней вдвоем на белом свете и больше никого.

77