Page 178 - РАЗСКАЗЫ 1911 ГОД.

Жорж, с выражением величайшего блаженства в лице,
полулежал на оттоманке. Над его изголовьем, на особом

пьедестале, стоял граммофон, и оттуда вылетали какие-то
слова. Жорж не заметил. как я вошел. У меня сжалось сердце

- я был поражён, потрясён видом Жоржа. Его нельзя было
узнать. Худой, как скелет, с ввалившимися глазами, седой и

обросший, с трясущимися руками и губами, жалкий и
несчастный до крайности.
Жорж, бедный мой Жорж! — позвал я его взволнованным

голосом.

Он открыл глаза, посмотрел на меня и опять закрыл. Он
остался в той же позе. Граммофон продолжать произносить
непонятные мне любовные слова.

Я сел на край стула и сокрушенно ждал.
Когда граммофон умолк, Жорж ловко и живо поднялся чтобы

снова завести пластинку. Я воспользовался этой минутой и
окликнул его. Он повернулся ко мне, сначала удивленно и

враждебно, а потом, узнав, улыбнулся и протянул мне руки.
— Друг, откуда ты? Как попал ко мне? — говорил он слабым

голосом, обнимая меня дрожащими, худыми руками. — Я
никого не принимаю; видишь, я один со своим упоительным
счастье л...

И он любовно повернулся к граммофону. Я заметил, что он
снова погружается в какую-то грезу. Я взял его за руку, по-

тряс, как будто будя, и спросил:
— Жорж, расскажи мне о себе, что с тобой, как ты живешь?

Во имя нашей старой дружбы. Ты, ведь, знаешь как я
привязан к тебе...

Он беспомощно, нехотя сел и, глядя перед собой
воспаленными глазами, сказал.
— Я счастлив. Я, наконец нашёл смысл и высшее блаженство.

Слушай...
И он рассказал мне следующее:

В Париже он познакомился с русской, оригинальной и
красивой девушкой, и полюбил ее до самозабвения.

Это было его первое истинное, глубокое, не знавшее преде-

175