Page 36 - "Двадцать дней без войны"

Двадцать дней без войны

Глава шестая

Когда Лопатин встал, проспав до одиннадцатого часа, Вячеслав Викторович уже
сидел одетый и допивал чай.
— Только хотел тебя разбудить, объяснить, где я ключ оставляю. Ухожу на радио.
Пей чай без меня, а ключ вот. — Он показал на лежавший на клеенке ключ. — Когда Губер
за тобой приедет, запри снаружи и сунь за наличник над дверью. Ко мне тут местная
старушка три раза в неделю ходит, Анна Августовна, по-моему, из бывших баронесс, хотя
почему-то не призналась мне, скрывает. Наводит после меня порядок и варит из чего
придется клейстер-зуппе на два дня. Полкастрюли оставляет мне, завернув в халат, как
вчера кашу, чтоб зря керосин не тратил, а полкастрюли в бидончик — и домой. Суп, он же
и зарплата, в которой ныне господствуют натуральные формы. Белье тебе с дороги
постирает, если имеешь свое мыло. У меня кончилось, предстоит идти и доставать... Не
могу привыкнуть, что мамы нет. Первый месяц тыкался без нее по дому, как маленький, не
знал, где что. И спросить некого.
Говоря это, он отвернулся, надел пальто и, не оглядываясь, вышел.
Подполковник Губер появился в одиннадцать, минута в минуту, и, когда Лопатин
спросил про комендантскую баню, сказал, что предусмотрено, прямо туда и поедут. Сам по
расписанию должен был мыться позавчера, но воздержался, чтоб сходить вместе.
— После бани можем заехать сразу и на продпункт получить, по-вашему,
продаттестату.
— Еще не могу, рано, — сказал Лопатин. — Набрал в Москве вперед до тридцатого
включительно. Теперь только под самый Новый год могу взять. А вместо продпункта
забросьте меня на киностудию, у меня там дела.
— Я знаю. В телеграмме редактора было о цели вашего приезда.
— А чего ж вы Вячеславу Викторовичу не сказали?
— Не имел таких указаний. — Губер чуть заметно улыбнулся — не то над собой, не
то над редактором.
— И вчера сюда к нему отказались зайти. Что у вас с ним, плохие отношения, что
ли? — спросил Лопатин.
— Откуда! Просто неловко было перед ним. Организовал летом, к годовщине войны,
его стихи для газеты, послал, — не напечатали без объяснения причин. Понял так, что
поздно пришли.
Заказал еще одни. Я, конечно, не знаток в этом, но, по-моему, вышли неплохо, все
правильно. А в ответ получил телеграмму:
больше не проявляйте инициативы, занимайтесь прямыми обязанностями. Он
пришел ко мне позавчера с новыми стихами, а я мнусь... И правду сказать неловко. И врать
не умею. Как после этого идти к нему в дом?
В комендантской бане, когда, помывшись, отдыхали в предбаннике, Губер
пожаловался на редактора, что тот оставил без последствий его просьбы вернуться к
фронтовой работе: "Работайте там, куда посланы". Вот и весь ответ!
Зная редактора, Лопатин подумал, что само желание Губера после тяжелого ранения
вернуться обратно на фронт записано ему как плюс, но, наверно, интересы газеты стали
поперек. Тем, как Губер работает здесь, редактор доволен, а если забрать его, надо искать
другого. Но где найдешь другого, хорошего, который захочет вместо пего с фронта в
Ташкент? А плохого не надо.
— Боюсь, как бы вам не пришлось дожидаться, пока ранят кого-нибудь и направят
сюда на излечение, — сказал Лопатин.
— Сам уже думал об этом. Но как-то неудобно дожидаться такого случая. Вы,
вернувшись в Москву, все же напомните ему еще раз.

36