Page 39 - "Двадцать дней без войны"

Глава шестая

ее выглядело таким несбыточным, что ей казалось: люди не могут поверить в него, пока не
прочтут своими глазами письмо от ее воскресшего мужа.
Лопатин с болью за эту женщину снова вспомнил сейчас, как все это было. Актрисы
были непохожи на нее, но все равно напоминали о ней, о том, как не на экране, а на самом
деле она рассказывала все это комбату и совала ему письмо от мужа.
Один и тот же кусочек повторился три раза. Комбата все время играл один актер, а
связистку — три разных актрисы, по-разному говорившие одни и те же слова.
— Вот такие у нас кинопробы, — сказал режиссер, когда зажегся свет. И спросил
Лопатина, какая из актрис ему кажется более подходящей. — Комбат у нас один. Хотим
или не хотим другого — все равно будет он! Мужиков мало, выбирать не из кого. А с
женщинами — давайте решать, какую.
Лопатин сказал, что первая из трех актрис ему не понравилась: говорит слишком
громко, красиво, ненатурально. Не так, как люди в жизни. А между двумя остальными он
затрудняется выбрать.
— А я как раз боялся, что вам Чекрыгина понравится, — сказал режиссер. — Вдруг
вы любитель монументальных форм на экране: чтоб голос — так уж голос, чтоб вид — так
вид! И сойдетесь во вкусах с нашим консультантом, — ему-то как раз она понравилась. Вот
это, говорит, действительно женщина с большой буквы!
Девка-то в жизни хорошая, но очень уж ее тянет показать на экране свою стать. А
тут еще перестаралась от волнения, даже заявила мне, если не возьму на роль, бросит кино
и уйдет на фронт. Ну что ж, пусть идет, коли не треплется. Молодая, незамужняя и
бездетная. . .
— Зачем же вы так с маху: "Пусть идет! " — Лопатина задела не понравившаяся ему
простота, с какой это было сказано. — Вопрос-то деликатный.
— Почему деликатный?
— А потому что все вопросы, от которых зависит жизнь человека, — деликатные
вопросы. И если война делает их слишком простыми, что в этом хорошего?
— Правы, — сказал режиссер. — Но и я прав. И не рубил сплеча, как вы решили, а
не раз думал над этим. Наше искусство жестокое! Когда человек бесталанный и при этом
порядочный, ох как трудно ему, бедному, веря, что способен что-то совершить, ходить без
дела. Мужчин-актеров снято с брони и ушло на фронт — счету нет! Ну, а если женщина
сама взяла и решила пойти, в чем моя деликатность должна заключаться? Отговаривать?
Или снимать ее в фильме, хотя она и не годится, только чтобы на фронт не пошла? Не
уверен в вашей правоте. Если решила, пусть идет. А если сболтнула, корить ее за это не
приходится, но и говорить не о чем. Скажите лучше, какая из остальных двух актрис, по-
вашему, ближе к истине?
Лопатин, поколебавшись, сказал, что, наверно, обе могут играть.
Одна из двух ему понравилась больше другой, но, вспомнив слова режиссера о
"жестоком искусстве", он решил не брать греха на душу случайным выбором.
— Раз так, думаю, утвердим на роль Матвееву, ту, что видели последней. Они с
Богдановым лучше будут сочетаться в кадре по контрасту.
Лопатин не очень понимал, что это такое — сочетаться в кадре, и молчал. Потом
спросил:
— По-моему, у вас там все до одного с противогазами?
— Да. Консультант нам напоминал, что так положено. И тут он, кажется, прав.
— Что положено, прав, — сказал Лопатин. — Да ведь не носят, совсем бросили их
носить на второй год войны. И насчет касок. . .
Каски, конечно, не противогазы, без них солдат не обходится, вещь нужная. Но и
каски не каждую минуту на голове. Тем более во время многодневных боев. Да еще когда
люди сидят в землянках, в блиндажах, вообще в укрытиях.

39