Page 69 - "Двадцать дней без войны"

Глава десятая

Лопатин вдруг вспомнил лицо Вячеслава в тот первый вечер, когда они заговорили
с ним о Ефимове. Лицо человека, которого всего один шаг отделял от мольбы: "Возьми
меня с собой! "
— Вопросов нет, есть предложение.
— Какое еще предложение? — недовольно спросил редактор.
Там, в Москве, верстали номер, и он спешил.
Лопатин стал торопливо объяснять ему про Вячеслава — что тот просится поехать с
ним вместе на фронт от "Красной звезды".
Если редактор согласится на это и свяжется с Политуправлением округа, наверное,
можно будет тут, на месте, выдать ему обмундирование и предписание до Тбилиси. А туда,
в Тбилиси, в штаб Закавказского округа, фельдсвязью прислать на него, как на
корреспондента "Красной звезды", предписание в действующую армию.
— Он сможет сделать для нас и хорошие стихи, и очерк, — говорил Лопатин, боясь,
чтобы редактор не перебил его на полуслове. — Я буду все время с ним и отвечаю за его
поведение на фронте.
Редактор, против ожидания, не перебил. Лопатин кончил, а он еще молчал —
наверное, думал. Но, помолчав и подумав, наотрез отказал.
— Тебе некогда будет с ним возиться. У самого хватит работы.
Будет много работы! Много! Понял меня? А он, если просится на фронт, пусть пишет
мне в Москву. Попросится — решим. И, без паузы добавив: — У нас еще одна потеря,
девятая, Хохлачев полетел стрелком на штурмовике и сгорел, — не попрощавшись,
положил там, в Москве, трубку.
Хохлачева этого Лопатин лично не знал — его только недавно перевели в редакцию
из фронтовой газеты. Забрали после того, как редактор прочел во фронтовой и перепечатал
у себя его очерк о полетах на бомбежки стрелком-радистом. За этот очерк и взял к себе в
редакцию. Поставил на летучке в пример другим и послал к летчикам. И он полетел на
штурмовике за корреспонденцией для "Красной звезды". . .
Почему редактор вдруг сказал об этом Лопатину под самый конец разговора, на
прощание, — кто его знает? Может, после просьбы о Вячеславе захотел напомнить, что
война есть война, а не экскурсия на фронт, и нечего на себя брать лишнее — отвечать еще
за кого-то, когда неизвестно, что потребуют от тебя от самого!
— Сообщил, что Хохлачев, новый наш корреспондент, погиб на штурмовике, —
сказал Лопатин Губеру, положив трубку.
— Не знал его, — коротко ответил Губер и, поблагодарив адъютанта, вышел вместе
с Лопатиным из приёмной. И только уже там, когда шли по гулкому холодному коридору
вдвоем, спросил, какой был ответ редактора на предложение Лопатина.
— Отказал.
— Я так и думал, — сказал Губер.
И Лопатин по его тону почувствовал, что совершил неловкость:
говоря с редактором, за Вячеслава попросил, а про стоявшего рядом, около трубки,
Губера, что он хочет на фронт, — ни слова! "Да, некрасиво вышло", — подумал он. И так
прямо и сказал об этом Губеру:
— Извините меня, некрасиво вышло, что за него при вас просил, а о вас самом
промолчал. Как только вернусь в Москву, исправлю это — даю слово!
Губер кивнул, но ничего не ответил.
— С выездом в Красноводск остается в силе? — сухо спросил он уже на улице, когда
вышли из здания округа.
— Остается в силе, — сказал Лопатин.
Он думал, что Губер поедет в машине вместе с ним и можно будет по дороге как-то
еще смягчить неловкость. Но Губер в машину не сел, сказал, что живет недалеко от штаба

69