Page 83 - "Двадцать дней без войны"

Глава двенадцатая

директор завода — высокий молодой генерал, подхвативший под мышки и приподнявший
так, чтобы их все увидели, двух совсем маленьких, тощеньких подростков, и его осекшийся
хриплый голос: "Вот они, наши герои, сверх плана... " Голос человека, который хотел
сказать что-то еще, но испугался себя, своего дрогнувшего голоса... И тапочки-самоделки
из брезента и кусков автомобильного ската на ногах у женщин. И заледенелые горы
стружки во дворе на выходе из цеха. И курганы шлака до крыши литейной.
И перед митингом шепот на ухо хмурого пожилого человека, парторга: "Хотя и
холодно, скиньте полушубок, пусть видят". И после первой секунды недоумения, почему
скинуть, — собственное чувство, что ты вправе говорить здесь не потому, что ты
корреспондент или писатель, а потому, что был в Сталинграде и у тебя Красное Знамя и
нашивки за ранения, и для этих людей сейчас, здесь, это намного важней всего остального,
бывшего до сих пор во всей твоей жизни. . .
— Ну, какое представление составили себе об Усмане? Мужик из ряда вон
выходящий, верно? — спросил режиссер, когда Лопатин вошел в монтажную.
— Составлять представление за пятнадцать минут не берусь.
А ощущение... — Лопатин хотел было сказать, что главное ощущение от встречи с
Юсуповым то, что этот человек там, на своем месте, показался ему необходимой частью
войны. Но, подумав, не сказал. Не хотелось говорить лишних слов. Ответил коротко: — В
общем, понравился. Давайте работать.
— Где же вы пропадали, если были у него всего пятнадцать минут? — недовольно
спросил режиссер.
Лопатин объяснил, где он был.
— Мы один раз снимали на этом заводе, — сказал режиссер. — Массовку для
киносборника. Пока снимали, в суете не поняли, а когда сами же посмотрели на экране, как
все это выглядит — и обстановка на заводе, и люди, — даже не стал спорить, когда мне
сказали, что эти кадры не для картины, пусть полежат. На экране все сразу наружу вылезает,
вся тяжесть происходящего: смотреть — сил нет! Вот вы побывали на заводе, увидели
своими глазами. — Режиссер подвинулся вместе со стулом, освобождая рядом с собой
место Лопатину. — И теперь лучше поймете мое чувство.
Вот здесь, за этим столом, при вас даю сегодня зарок: доделаю нашу с вами
короткометражку, а потом — пусть гром и молнии! — пока сам хотя бы ненадолго не
съезжу на фронт, не стану больше делать лент о войне! Не смогу!
— Давайте работать, — повторил Лопатин.

83