Page 191 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992

вое повторяющейся, настойчивой заботой о хорошей пище
для солдат или о производстве своего русского (пусках! недо­
статочно тонкого) сукна для армии на Юге России, из кото­
рого он шьет себе мундир, чтобы этим дать пример офице­
рам175), с этим повышенным может быть, болезненно повы­
шенным — чувством ответственности за жизнь солдат, за­
ставляющих все откладывать штурм Очакова, с этим повы­
шенным чувством ответственности за весь ход второй турец­
кой войны и за судьбы России на Черном море, и вообще за
всю русскую внешнюю политику. «При удачах, чем они бу­
дут больше, тем должна быть наша политика умереннее» —
внушает мудрый и гуманный политик своим сотрудникам176).
Но еще большее внутреннее противоречие открывается
перед нами: честолюбец, жаждущий почестей, славы, дея­
тельности и власти, этот сластолюбец, неумеренный в еде (но
об особой страсти его к вину нам неизвестно) и в ухажива­
нии за красивыми женщинами, этот любитель роскоши и
драгоценных камней, этот сибарит и ленивец — и вместе с
тем гениальнейший, страстно, бешено работающий и откры­
вающий новые горизонты государственной жизни деятель;
этот столь жадно платящий дань жизни человек, столь срос­
шийся с жизнью, с ее блеском, с ее творчеством, с ее упор­
ным трудом, и вместе с тем и с распущенной, себя ублажаю­
щей ленивой негой, — он вместе с тем (и в этом величайшее,
в корень идущее, трагическое противоречие) п р е с ы щ е н
ж и з н ь ю , ее суетой и блеском, он внутренне устал, неудов­
летворен, исполнен мучительной хандры, внутренним отка­
зом от жизни. Целыми днями он запирается иногда от сво­
их приближенных, никого не видит, не цринимает, лежит
нечесанный, грызя ногти, не в силах заняться работой. Важ­
нейшие государственные дела требуют ответа, его решения,
но великолепный князь Тавриды — несчастный, тоскующий,
не могущий пересилить себя человек, больной душой, поте­
рявший вкус к жизни, потерявший внутренний стимул к
жизни и к деятельности. Типичен следующий рассказ моло­
дого его родственника Энгельгардта: «В один день князь сел
за ужин, был очень весел, любезен, говорил и шутил беспре­
станно, но к концу ужина стал задумываться, начал грызть
ногти, что всегда было знаком неудовольствия, и наконец,
сказал: «Может ли человек быть счастливее меня! Всё, чего
я ни ж елал бы, все прихоти мои исполнялись, как будто ка­
ким-то очарованием: хотел чинов — имею, орденов — имею,
любил играть — проигрывал суммы несчетные, любил да­

188