Page 270 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

наоборот: Святополка немедленно освободили и посадили на престол,
а войско Бориса разбежалось, покинув своего вождя [530] Тогда

Святополк послал убийц к Борису и его брату Глебу, а третий брат —
Святослав, правивший древлянами, бежал, но был настигнут и тоже
убит. И никто не вступился за несчастных юношей, не повинных ни в
каких преступлениях.
Зато Ярослав в Новгороде запятнал себя убийством делегатов от
горожан, прибывших на княжий двор для улаживания конфликта
новгородцев с варягами. Но новгородцы хотели воевать с Киевом. Они

простили князю предательство, собрали 3 тыс. воинов, оплатили
1 тыс. варягов и двинулись против Святополка с лозунгом мести
братоубийце. Ведь можно придумать любой лозунг, когда хочется
воевать.
Итак, политическая линия Владимира оборвалась с его смертью и
унесла в могилу его любимых сыновей. Но политика — дело земное,

связанное с расчетом на выгоду, а религия влияет на формирование
совести и одного человека, и целого этноса. Поэтому инерция
крещения Руси оказалась неодолимой, несмотря на ошибки великого
князя, точно так же как было в Риме при Константине и его
преемнике — Константе, покровителе Ария.

74. Импульсы и символы междоусобной войны

Последовавшая война Ярослава со Святополком описана
неоднократно и подробно, что дает нам право сосредоточить
внимание на ее психологическом аспекте, которому внимания никто
не уделял. Вспомним, что знаток гражданских войн Фарината дельи

Уберти утверждал, что на этих войнах каждый боец знает, за что он
идет убивать своих земляков и жертвовать собственной жизнью, тогда
как в войнах с иноплеменниками все решает ощущение своего и
чужого, не требующее участия сознания и воли. Огюстен Тьерри,
изучавший войны Меровингов и Каролингов, сделал вывод, что воины

Карла Лысого и Лотаря не бездумно подчинялись воле королей, а
вкладывали в их имена свое, им понятное содержание,
персонифицируя, по обычаям того времени, принцип, который им был
действительно дорог. Сочетание принципа и персоны превращалось в
символ, ради которого стоило рисковать жизнью, если имелся

270