Page 267 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

Болгарской патриархией в Охриде. Так как с 976 г. Западная Болгария
была охвачена антигреческим восстанием, которым руководили
комитопулы — сыновья комита Николы: Давид, Моисей, Аарон и
Самуил, то оттуда можно было получать книги, иконы и

просвещенных священников — учителей. Наличие болгаро-русского
контакта отметил М.Д. Приселков в цитированной выше книге. И,
видимо, с этим контактом связаны дуалистические мотивы в
древнерусской литературе. Но эти сюжеты лежат вне нашей темы.
В начале XI в. Владимир установил союзные отношения «с
Болеславом Лядским, и с Стефаном Угорским, и с Андрихом

Чешским», [521] т. е. с новыми христианами, воспринявшими веру от
Рима. Конечно, тогда еще не произошло официального разделения
церквей, но различие между Римом и Константинополем уже
ощущалось остро. Дипломатия Владимира показывает, что он искал
возможности порвать с традициями и Святослава, и Ольги. А третьей

возможностью в тех условиях был контакт с Западом, потому что
мусульманский Восток находился в состоянии войны с Русью. В 997 г.
Владимир вынужден был идти походом на камских болгар. [522] и тем
самым снять часть войск с южной границы, чем немедленно
воспользовались печенеги, среди которых уже шла пропаганда

ислама [523]

73. Проигранная ставка

Одна ошибка иногда влечет за собой длинный ряд последствий.
Ссора с Византией из-за грабительского похода на Корсунь в 989 г.
повлекла, кроме тяжелой войны с печенегами, уже упомянутый выше
контакт с Болгарией, так как молодой Русской церкви надо было
получать книги, иконы, поучения и разъяснения от

квалифицированных богословов. Таких ученых теологов не было в
X в. не только в Польше, Чехии и Венгрии, но и в Германии и Италии,
ибо Римская церковь переживала очередной кризис. А в Болгарии
духовенство было очень ученое, даже слишком ученое. Манихейская
и маркионитская пропаганда не могла не задеть тех, кто был с нею
рядом. Для того чтобы спорить с манихеями, надо было знать их
учение, а оно завлекало своей безукоризненной логикой. И ведь не

всякий богослов столь гениален, чтобы найти опровержение весьма

267