Page 264 - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., АСТ.1989.

которой Владимир принял православие в обмен на руку византийской
царевны Анны, подарив ее братьям только что взятый Корсунь как
вено. Несоответствие этой версии действительности установил А.А.

Шахматов, [514] что еще раз доказывает преимущество получения
информации для эмпирического обобщения не из первоисточников, а
из монографий, где сведения летописей прошли горнило строгой
исторической критики.
И вторая проблема, не менее важная, касающаяся этнической
психологии. По своим личным поступкам Владимир не мог

претендовать не только на святость, но и на уважение. Он публично
изнасиловал пленную княжну Рогнеду, предательски убил своего
брата Ярополка, заманив его для переговоров в шатер, где таились
убийцы-варяги, установил в Киеве обряд человеческих
жертвоприношений Перуну, держал для удовлетворения своей похоти
сотни славянских и иноземных девиц в загородных дворцах, а его

карательные походы на славянские племена, отпавшие от Киева во
время смуты, описаны в летописи столь лаконично, что, видимо, даже
летописцу эти воспоминания были неприятны. Так почему же не
только церковь, но и народ чтил память князя в былинах? Без
достаточных оснований посмертная любовь к правителю не
возникает. А крещение славян за городскими стенами Киева шло
крайне медленно.

Низвержение идола Перуна не было неприятно новгородским
словенам, потому что Перун был бог чужой, но для восприятия
христианства новгородцы не были готовы, как мы увидим при
описании и анализе последующих событий. Что же касается других
городов, даже крупных, то там принятие новой веры шло еще

медленнее. Близкий к Киеву Чернигов был крещен только в 992 г., [515]
а Смоленск, лежащий на пути «из варяг в греки», — в 1013 г. [516]
Прочие же славянские племена, как подчиненные киевскому князю
(кривичи, радимичи), так и сохранившие независимость (вятичи),

удержали привычное мировоззрение.
Но для победного, хотя и медленного наступления православия
сопротивление древних культов было не страшно. Древние верования
устойчивы, но пассивны, они могут только защищаться, что и
обрекает их на исчезновение. Зато идеологическая система при
набухающей пассионарности этноса всегда агрессивна, вследствие

264