Page 224 - Наше дело правое

воротами. Он не взял с собой никакого оружия, как и другие тверенские

набольшие, отправленные князем встречать беду. Приготовлены под парчой
богатые дары — Анексим Всеславич невольно вспомнил, как зло рылся в
сундуках Олег Кашинский, как швырял служке изукрашенное оружие, мало
что не смяв, бросал на поднос золотые чаши и серебряные кубки, пинал
скатки дорогих авзонийских тканей, чуть не пригоршнями отсыпал
бережно хранимый речной жемчуг, мелкий, но чистый-чистый.
— Да пусть подавится, басурманин!
И теперь все это богатство, на которое можно выкупить из злой
ордынской неволи не одну сотню пахарей вместе с семьями, лежит на
подносах, дабы с поклонами быть поднесенным надменному саптарину. По
обычаю, подносить дары обязаны были самые красивые девушки, но князь,
побагровев, стукнул кулаком по столешнице и заявил, что знаем, мол, чем
такое обернется — похватают девок на седло и поминай как звали, — и
потому дары подносить станет старшая дружина. Чай, у них спина не
переломится, а хватать их у саптарвы, так скажем, желания не будет.
Старшая дружина — в лучших одеждах, без доспехов и оружия, с одними

лишь засапожными ножами — стояла рядом с Обольяниновым. И
смотрела.
Шурджэ ехал первым. Просто и без затей, без гонцов,
предвозвестников и прочего, на что так падки были другие баскаки —
видел боярин Анексим их въезды, хотя бы и в тот же Залесск. Одеждой
темник ничуть не отличался от прочих своих воинов, выдавали его лишь
конь да оружие.
Боярин видел, как Шурджэ быстрым, цепким взглядом обвел площадь
— пустую, вымершую, словно при моровом поветрии. И — остался
бесстрастен.
— Пошли, — вполголоса бросил Обольянинов товарищам.
Рядом с остановившимся ордынцем враз появился невзрачный бородач
на невысокой лошадке, одетый подчеркнуто по-саптарски, но лицом —

роск.
— Толмач. Небось с Залесска, — мрачно бросил кто-то за спиной
боярина. — Падаль…
Обольянинов подходил к темнику пешим, как положено, склонив
голову и не глядя тому в глаза. Щеки горели от стыда. Но — вразумления
владыки сидели в голове крепко: «Мы не Залесск. Ордынский сапог лизать
не станем. Но и вежество гостю окажем. Кем бы он ни был».
— Великому, могучему и непобедимому Шурджэ, бичу степей, мужу
тысячи кобылиц, водителю десяти тысяч воинов, правой руке хана