Page 227 - Наше дело правое

Глава 3

1

Княжий пир удался на славу. Арсений Юрьевич сам, отринув гордость,
подносил надменно молчащему баскаку чаши с вином — Шурджэ твердо
держался старой веры Санная, ничего не говорившей о запретах на
хмельное. Темник пил и не пьянел, только глаза становились всё уже.
Обольянинов, почти не прикасавшийся к кубку, лишь молча стискивал зубы
— выражение баскачьего лица иначе как «паскудным» никто бы не назвал.
Десять сотен степных воинов, казалось, заняли пол-Тверени. Их кони
заполонили все княжье подворье, весь торг, и вокруг лошадей — главного
богатства истинного воина Санная — верный Закону-Цаазу темник сразу
же расставил многочисленные караулы. Прямо тут, на площади, резали

скот, взятый в первых попавшихся домах, куда зашли, вышибив крепкие
двери. Страх в глазах росков был восхитителен — во всяком случае, так
казалось простым, словно сама степь, воинам Шурджэ. Если бы роски не
были презренными трусами, они бы не пустили их в город. Они бы
дрались. Но они — трусы. Все поголовно. И воины великого хана, ведомые
по его слову непобедимым темником, здесь в своем праве — берут то, что
считают нужным. Сражаются сильные, слабые — покорствуют и отдают
сильным потребное. Роски — не сражаются. Значит, они — трусливы и
слабы. А потому — законная добыча степных волков.
Обольянинову доносили, что творится в городе. Боярин лишь бледнел
да крепче стискивал рукоять короткого кинжала, думая про себя, что на
крайний случай сойдет и он.

Вместе с темником веселилась его избранная сотня, лучшие из
лучших. Почти все, как и сам Шурджэ, — из коренных, из соплеменников
Санная. Они знали, сколько и чего пить. Но даже мертвецки пьяный, любой
из этих воинов попал бы стрелой в подброшенную шапку девять из десяти
раз.
Слуги тащили на столы все новые и новые перемены. Слуги, потому
что сенных девушек князь из терема убрал, велев сидеть по домам и носа
не высовывать, если не хотят оказаться в ордынской неволе.
Обольянинов скосил глаза на князя — сдавшись настойчивым
уговорам владыки, Арсений Юрьевич изо всех сил старался быть любезен с
незваным гостем. Получалось у него это плохо — чего дивиться, он же не
Болотич.