Page 75 - "Двадцать дней без войны"

Глава двенадцатая

Глава двенадцатая

— Вася, вставай. За тобой машина пришла.
Лопатин, плохо соображая спросонок, спустил ноги с постели и увидел в дверях
одетого в пальто Вячеслава Викторовича.
— А ты куда собрался?
— Никуда. Просто мерзну сегодня.
Он распахнул пальто, под пальто был ватный халат.
— Только что слушал сводку, сводка хорошая: под Котельниковом захватили сорок
противотанковых орудий.
— А который час?
— Уже девять, — продолжая стоять в дверях, сказал Вячеслав Викторович. —
Пожалел тебя будить: спал как сурок.
В комнате и правда было зверски холодно, и Лопатин стал поспешно одеваться.
— Чай я уже подогрел, опоздаешь не так намного, — сказал Вячеслав Викторович и
вышел.
Лопатин одевался и злился на себя, что проспал. Вчера они с режиссером
проработали тринадцать часов подряд — с восьми утра до девяти вечера — и к концу совсем
обалдели. Хотели сделать побольше, чтобы сегодня, под Новый год, закончить пораньше.
Но как бы ни обалдели вчера, опаздывать сегодня неловко. А до начала работы надо еще
заехать на продпункт получить перед Новым годом хлеб и вообще, что дадут. Потом уже
времени не будет. Хорошо, что Губер прислал машину.
Кинув на шею полотенце, Лопатин вошел в соседнюю комнату.
Там за столом сидел какой-то человек в пальто. Не успев разглядеть его, Лопатин
кивнул и прошел в переднюю.
— Даже вода за ночь замерзла, — сказал Вячеслав Викторович, стоявший за
кухонным столом спиной к Лопатину.
Вода в умывальнике была ледяная. Когда Лопатин плеснул себе за шею, показалось,
что кто-то сунул за ворот сосульку.
— Что ты делаешь? — спросил Лопатин, увидев, что Вячеслав Викторович
переливает над кухонным столом что-то из большой бутылки в маленькую, пол-литровую.
— Керосином делюсь с тем юношей, которого ты видел, — Вячеслав Викторович
кивнул в сторону комнаты. — Будет мне на орехи от моей баронессы. Но ничего не
попишешь, придется пережить! — Он посмотрел на свет обе бутылки. — Ладно, семь бед
— один ответ, — и долил маленькую доверху. — Пришел попросить полведра угля. А где
у меня уголь? Ребенок у него замерзает. Родил, дурак, наследника, нашел время! Жена не
работает, кормит и при этом еще болеет, а сам, лопух, только и умеет сочинять стихи,
которые нигде не берут. Устроил его редактором в издательство.
Вместо того чтобы отредактировать да сдать, в час по чайной ложке переписывает
чужую книгу. А жена с ребенком гибнут.
Он скатал обрывок газеты и заткнул бумажной пробкой отлитый керосин.
Когда они вернулись в комнату, "лопух" сидел на прежнем месте за столом.
— Будем знакомы, — сказал Лопатин, с интересом глядя на этого переписывавшего
чужие книжки человека.
— Рубашкин. — "Лопух" поднялся, чтобы пожать Лопатину руку, и снова сел.
Лопатин принялся хлебать чай, искоса поглядывая на него. Перед ним стоял стакан,
значит, Вячеслав напоил его чаем.
"Лопух" был худой беловолосый юноша с длинными, давно не стриженными,
прилипшими к худым вискам волосами и в очках, таких толстых, что было сразу понятно,
почему он не на фронте.

75