Page 85 - Из русской культурной и творческой традиции. - Лондон: OPI. 1992
P. 85

письмах.  «Более же всего я хвалю  (извините за  гордое Я,  но
      ведь  оно  всегда  'скрывается  во  всяком  мнении)»,  пишет  он
      А. Н. Попову,  —   «воздержанность  тона  при  мужестве  по­
      ступка вз) ; он свидетельствует о мужестве, не страстном и по-
      рывном, но тихом и упорном, т. е. о том, которое всегда нуж­
      но, а теперь более, чем когда-нибудь— и нам более, чем кому-
      нибудь ®4) ».  Недаром  в  одном  из  своих  стихотворений  он  об­
      ращается к России:
                  «О  Русь  моя,  как  муж  разумный,
                  Сурово  совесть  допросив,. . . »    (1854 г.)

          Духовное  мужество  Хомякова  проистекает  еще  от того,
      что он верит Правде,  верит  в  духовную  силу  Правды.  Он  не
      закрывает  на  нее  глаз.  Он  не  боится  науки.  Молодому
      Юрию  Самарину,  раздираемому  сомнениями  между  филосо­
      фией Гегеля и требованиями науки  (которые он с нею  отож­
      дествлял)  с  одной  стороны  и  -своей  право славно-христиан-
      ской  верой  с другой,  он  пишет  мужественные  слова:  «Чело­
      век не имеет права отступиться от требований науки.  Он мо­
      жет  с утомления  закрыть  глаза,  насильно  на  себя  наложить
      забвение;  но  последующий  за  этим  мир  есть  гроб  поваплен­
      ный,  из  которого  не  выйдет  никогда  ни  жизни,  ни  живого.
      Если  он  раз  сознал  раздвоение  между  наукой  (анализом)  и
      жизнью  (синтезом),  ему  остается  один  только  исход:  прове­
      рить  повторным  анализом  положение  науки.. .  Верны  ли
      положения науки,  вот вопрос:  т. е.,  строго  ли верен  сам  ана­
      лиз.  От этой проверки зависит  возможность  примирения65)».
      Но  наука  наша  остается  только  у  порога,  в  глубины  жизни
      она  не  может  проникнуть.  «Тайна  жизни  и  ее  внутренние
      источники  не  доступны  для  науки  и  принадлеэюат  только
      любви  вв)».То  есть,  здесь  нужен  уж е  другой,  высший  спо­
      соб  познания —  религиозное врастание в  Истину,  врастание
      в  нее жизнью.  Но  вместе с тем  он  подбадривает  Самарина  в
      его  научной  работе.  В  постскриптуме  к  письму  он  опять
      вдыхает  мужество  в  молодого  мыслителя,  подбодряет  его  и
      указывает ему  на объективную ценность  этих  исканий и бо­
      рений  мысли  в  искренних  поисках  за  Истиной:  «Каков  бы
      ни  был  Ваш  теперешний  или  будущий  вывод ...  не  жалей­
      те  о  подвиге  мыслителей,  как  будто  пропавшем  даром . . .
      Семена,  посеянные  давным  даено,  должны  дать  плод,  и  не
      даром  пропадает  труд  того,  кто  приближает  время  зрело­
      сти ®7)».  Это письмо к Самарину  (первое по хронологии из до­

      82
   80   81   82   83   84   85   86   87   88   89   90