Page 184 - Наше дело правое

возвращенный.

Ортии у белых башен приветствовали гостя с должным рвением и
почтительностью, словно не было четырех лет то ли изгнания, то ли
свободы. Увы, закончившихся.
— Божественный василевс примет тебя, — обрадовал начальник
караула, будто это Георгий мечтал припасть к пурпурным сапогам, а не
Андроник возжелал за каким-то чертом вернуть ослушника.
— Василевс милостив! — пожал плечами означенный ослушник,
выискивая среди ортиев знакомые лица. Таковых не нашлось — брат в
очередной раз сменил стражу, и Георгий понял, что в Анассеополе
провалился какой-то заговор.
— Божественный василевс, да благословит его Длань, дозволяет тебе
оставить при себе меч, — не унимался холеный вызолоченный красавец.
Если б не кираса и не шрам на лбу, Георгий принял бы его за чиновника. —
Я, протоорт Исавр Менодат, провожу тебя.
— Моя жизнь в руках божественного Андроника, — припомнил
дворцовую науку Георгий, и Врата Василевсов распахнулись бесшумно, как

во сне, явив взору подзабытый под стрелами варваров рай.
Журчали фонтаны, благоухали бесчисленные цветы, важно волочили
свои хвосты надутые как сановники павлины, а разряженные по-павлиньи
придворные провожали протоорта и его спутника удивленными взглядами.
Андроник был верен себе — о самых важных его приказах узнавали лишь
по их выполнении. Не снисходя до уставившегося на него птичника,
Георгий шествовал мимо людей, статуй и деревьев мерным шагом
легионера. Он не знал, что его ждет, и отнюдь не радовался возвращению.
Четыре года назад единокровный брат Андроника послал ко всем
чертям высокую политику и впал в заслуженную немилость. Василевс,
надеясь натравить авзонийских почти что единоверцев на грозящих
империи варваров, принимал великого магистра ордена Гроба Господня.
Золото, вино и любезности лились рекой. Не желая оставаться в долгу,

гости ответили роскошным турниром. В победители прочили одного из
славнейших рыцарей Ордена — Годуэна де Сен-Варэя.
Окажись «гробоискатель» поплоше, брат василевса, возможно, и
вспомнил бы о гостеприимстве и политике. Увы, авзонянин был настолько
хорош, что из головы вылетело все, кроме неистового желания испытать
судьбу. Георгий, нарушив запрет Андроника, выехал на ристалище. На
копьях и секирах противники были равны, исход поединка решили мечи и
улыбнувшаяся севастийцу удача. Георгий был не прочь схватиться с де
Сен-Варэем и на следующий день, но брат рассудил по-своему.