Page 238 - Наше дело правое
P. 238

Так, против собственной воли, боярин оказался во главе стремительно

               растущей толпы. Никто не сомневался, что набат ударил не зря, и каждый
               сделал то, что обязан был: взялся за оружие, не рассуждая, что, мол, моя
               хата  с  краю,  и  вообще  у  меня  —  семеро  по  лавкам,  а  вы  там  сами
               разбирайтесь, мне лишь бы до утра дожить да день как-нибудь протянуть,
               хоть даже и под ордынским кнутом.
                     И этот стремительно растущий людской вал катился прямо к торжищу,
               где раскинулся саптарский лагерь.
                     —  Осока!  —  окликнул  Анексим  Всеславич  совсем  юного  своего
               отрока,  верткого  и  ловкого,  словно  ласка.  —  Заворачивай  коня,  скачи  в
               обход. Как хочешь, проберись к князю. Скажи, что началось. Скажи, не мы
               это учинили. Пусть Арсений Юрьевич…
                     Обольянинов хотел еще прибавить, мол, пусть позовут темника, может,
               еще удастся как-то остановить, избегнуть, не допустить — но лишь махнул
               рукой.
                     Над самой головой прошелестели филиновы крылья.
                     Поздно  беречься  иль  хорониться,  боярин.  Встала  Тверень.  Да  и

               саптары уже повешены. Так что теперь осталось только одно — сабли вон.
                     Сабли вон, Тверень Великая, Тверень несдавшаяся!
                     Кричали и вопили уже повсюду, и глас сотен и тысяч, высыпавших под
               зимнее небо, отражаясь от льдистого небосвода, возвращался обратно, на
               землю, вторя неумолимому набату.
                     Дикий,  неведомый  ранее  восторг  жег  боярина,  словно  и  не
               приходилось никогда хаживать грудь на грудь. Доводилось, и еще как! — да
               только то все совсем иное. За спиной — вставшая Тверень, лунный отблеск
               на  множестве  топоров,  пар  от  сотен  ртов  да  горячая  кровь,  мчащаяся  по
               жилам.
                     И забыл в тот миг Анексим Всеславич и о подстреленной девке, и о
               неведомых  стрелках,  что  не  девку  вызволяли,  а  по  саптарам  били.  Били
               явно  ловчее,  чем  положено  простым  посадским  мужикам.  Рука  боярина

               легко вскинула обнаженную саблю, а навстречу уже катился по тверенским
               улицам пронзительно-страшный визг запрыгнувшей в седла Орды.
                     Обольянинов знал, что последует за этим визгом, и потому заворотил
               коня, встал в стременах, замахал руками, надсаживаясь:
                     — По дворам! На крыши! Укройсь!
                     И вовремя.
                     Пронзенный  лунными  копьями  мрак  ощетинился  ордынскими
               стрелами, свистящая стая падала на ряды твереничей. И где же прятались
               те умелые лучники-роски, что положили первых саптар в самом начале?!
   233   234   235   236   237   238   239   240   241   242   243