Page 284 - Наше дело правое

приносимой в жертву Тверени. Вроде и не подкопаешься — не в их городах

избили баскаков, чего ж на них напраслину возводить? — однако понимали
бояре тверенские, понимал князь Арсений: могли роски встать единой
ратью, повернуть копья против вековечного врага — ан не вышло. Своя
рубашка ближе к телу, а своя хата — с краю. Ведь если соседа зорят-жгут
— это же не тебя, верно? Еще, поди, и на развалинах поживиться сможешь,
ежели находники чем побрезгают.

4

На шестой день волчий вой, все время доносившийся откуда-то
издалека, неведомо как пробиваясь сквозь вторивший ему ветер и плотный
снег, вдруг приблизился. Дико заржали лошади, дружинники бросились к
ним — вроде успели, перехватили, голодным хищникам отбить никого не
удалось.
Успели и второй раз, но на третий, когда вой раздался, казалось, под

самым носом, полдюжины коней сорвались с привязи, путы лопнули,
словно гнилье, — и поминай как звали.
— Оно и понятно, — сокрушенно развел руками Симеон. — Вон какая
лютень настала, никто носа не высунет. Нет серым добычи, вот и идут на
нас, ни огня не боясь, ни железа…
— Не простые то волки, — вдруг негромко сказал князь, и бояре
тотчас умолкли — последние дни Арсений Юрьевич вообще не размыкал
уст.
— Какие ж тогда?
— Какие — не ведаю. Может, от того хозяина лесного, которому ты,
Олег Творимирович, жертвы приносил.
О лесных хозяевах все, конечно, слыхали, да только оно ж все байки,
конечно же?

Никто не решился возразить.
Олег Кашинский, кашлянув, начал было говорить, что близок малый
городок Всеславль, где, хоть и зима, есть конский торг, и там…
— Погоди, Олег Творимирович. Погоди на ордынский путь
запасаться. — Князь Арсений выпрямился, глянул куда-то сквозь снег.
— Как же не запасаться-то, княже? — развел руками Кашинский. — А
как же…
— Погоди, — повторил князь. Встал, вскинул голову, подставляя лицо
секущим снежным струям, словно бы их и не чувствуя.