Page 294 - Наше дело правое

— Ты не говоришь по-саптарски? — Гаврила Богумилович потянулся

и погладил бороду. Герон брил лицо, не носил мехов и молился старым
богам. Бог, шуба и борода — вот и вся разница.
— Нет, государь, не говорю.
— Элиму язык варваров без надобности, — повторил за древним
умником залессец. — Что ж, будешь ходить с Терпилой. Я хочу знать, что
думает о Юртае уроженец второго Авзона. Не как о варварах, как о
государстве. Насколько оно крепко.
— Хорошо, государь.
Эфедр желает знать? Эфедр узнает.
Князь поправил прикрывавшую ноги меховую полость и заговорил о
Дире и Дировичах. Георгий слушал, пытаясь сквозь неспешную, мягкую
речь, скрип полозьев и метельный свист распознать ставшую привычной
волчью песню, но звери замолчали. Словно отреклись.

Глава 6

1

Повернули. И сразу же стихли ветра и бураны, мягкий снежок мирно
сеял с небес, смолкли волчьи голоса, и Роския раскинулась перед княжьим
отрядом спокойной, сытой медведицей.
Резанск встретил твереничей сперва удивлением, а потом — суровой,

спокойной радостью. Юный Всеслав поклялся встать вместе с Арсением
Тверенским, даже произнес «будь мне в отца место».
— Мы, Арсений Юрьевич, украйние, — рассудительно говорил
молодой князь на прощальном пиру. — Сколько раз Орда набегала — не
счесть. Отцов летописец, Нестор, как-то брался… Две сотни только
крупных походов набралось. Это если забыть о том, что любой сотник по
осени мог наведаться, полон в порубежных селах набрать. Нет, верно ты
решил, княже, Резанск с тобой будет до конца, не сомневайся. У меня
полуденные волости запустели совсем, и пахарей не удержишь. Даю леготу
от податей, не беру ничего, лишь бы землю не бросали, да все без толку.
Бегут. На север, ко… князю Гавриле. Да и к тебе тоже, княже.
Обольянинов, сидевший одесную своего князя, видел, как Арсений
Юрьевич виновато понурился. Было дело, был грех, осаживали на землю
резанских бежан, мол, все так делают, а народу же вольно жить там, где